Согласно данным Совета безопасности РФ, в феврале Президент России утвердил стратегию развития информационного общества (ИО) страны. Как полагают разработчики стратегии, следуя ее курсом, государство к 2015 г. повысит качество жизни граждан, обеспечит конкурентоспособность России, добьется развития экономической, социально-политической, культурной и духовной сфер жизни общества, совершенствования системы государственного управления на основе использования ИКТ и т. д. Не правда ли, до боли знакомая риторика?
Стратегия и власть
Из документа, однако, совершенно не ясно, как контролировать промежуточные результаты реализации стратегии на протяжении семи лет по мере движения к заветным целям. Наверное, предполагается, что необходимую конкретику внесут созданная по поручению президента страны при президиуме Совета по науке, технологиям и образованию Комиссия по вопросам развития информационного общества, а также Мининформсвязи РФ, которому поручено разработать и представить до конца 2008 г. на утверждение правительства план конкретных мероприятий по реализации данной стратегии. Для этого планируется создание и других околовластных структур, которые тоже должны способствовать конкретизации стратегии и ее выполнению.
Тем не менее настораживает то, что стратегия оформляется с такими неясными критериями исполнения. Да и не припозднились ли власти с нею? Ведь“Хартию глобального информационного общества” президент Путин подписал на встрече Большой восьмерки на Окинаве еще в 2000 г., а проект “Стратегии развития информационного общества в России” был рассмотрен только в июле 2007-го на заседании Совбеза при Президенте РФ.
А как же без стратегии принимались и реализовывались федеральные целевые программы в области ИКТ? Что служило властным структурам критериями в развитии ИКТ на протяжении полутора — двух десятков постперестроечных лет? Вряд ли кто-либо из чиновников скажет, что в этом развитии не принимались в расчет ни повышение качества жизни населения, ни формирование открытого общества, ни создание условий для развития демократических процессов в стране.
Те показатели, которые на сегодняшний день конкретизированы в стратегии, вроде числа точек общественного доступа в Интернет в стране, процента доступа населения к телефонной связи или процента реализации госорганами базовых услуг электронного правительства, вызывают недоумение. Их место в целевых программах федерального, регионального и местного уровней, таких как “Электронная Россия”, “Электронная Москва” и т. п., которые давно работают, а не в стратегии. Владимир Дрожжинов, председатель правления “Центра компетенции по электронному правительству”, обращает внимание на то, что чиновникам следовало бы избегать соблазна выдавать за стратегию дайджесты текущих проектов, “возникших, так сказать, по ходу дела и курируемых Мининформсвязи”.
Работа над стратегией в Совбезе началась около двух лет назад, а первым к ее разработке (без видимого успеха) приступило Мининформсвязи примерно пять лет назад. После упомянутого выше июльского (2007 г.) заседания Совбеза при Президенте РФ было предложено доработать вынесенный на заседание проект стратегии и повторно представить ее на рассмотрение в ноябре 2007-го. “Однако не ясно, состоялось ли такое рассмотрение и утверждена ли окончательная редакция стратегии Совбезом, — отмечает г-н Дрожжинов. — На сайтах президента и Совбеза “висят” отличающиеся друг от друга документы. На президентском сайте — проект стратегии от 25 июля 2007 г, а на сайте Совбеза — уже не проект, а стратегия, утвержденная Президентом Российской Федерации 7 февраля 2008 г., № Пр-212” . Между тем, выступая на “Инфофоруме-10”, Михаил Лучинкин, заместитель директора департамента Мининформсвязи, выражая мнение представляемого им министерства о состоянии стратегии, сообщил, что утвердить ее на уровне президента страны планируется только в текущем году. Тогда совершенно непонятно, что же, по данным Совбеза, было утверждено президентским документом № 212.
“Такая неразбериха тоже демонстрирует отношение власти к стратегии. По-видимому, верховной власти она [стратегия] не очень-то нужна”, — заключает г-н Дрожжинов. Он также отмечает, что стратегия развития ИО — это прежде всего стратегия строительства нового общества, хотя и существенно опирающегося на применение ИКТ. “Но стратегию и тактику социально-экономического развития страны у нас формирует Минэкономразвития, — напоминает он. — Однако посмотрите на соответствующие планы этого министерства — там нет ничего про информационное общество и показатели его развития. Или возьмите указ Президента РФ от 28 июня 2007 г. № 825 “Об оценке эффективности деятельности органов исполнительной власти субъектов Российской Федерации” — там нет никаких показателей развития ИКТ-инфраструктуры регионов”.
Причины торможения формирования и реализации стратегии Анатолий Ракитов, экс-советник Президента РФ по научно-технологической политике и информатизации, объясняет тем, что она требует радикальных реформ государственной власти, т. е. сообщества чиновников, для чего нужно принципиально новое законодательство. Число чиновников всех уровней, считает он, должно быть сокращено на 40—45%, делопроизводство — упрощено и автоматизировано.
Получается, что стратегия ставит чиновников в положение унтер-офицерской вдовы, которой предлагается самой себя высечь. Наверное, в этом корень торможения при формировании российской стратегии развития ИО.
В силу незрелости нашего гражданского общества, которое побуждает власть действовать в интересах населения и контролирует эти действия, процесс на государственном уровне идет ни шатко ни валко. Сегодня Совбезом только еще предусмотрена разработка плана реализации стратегии развития ИО. При этом Анатолий Стрельцов, начальник департамента по вопросам безопасности в сфере информации и ИТ аппарата Совета безопасности РФ, предвидит большие трудности в выполнении задач, связанных со стратегией: “Механизмов реализации подобных программ я не знаю, не представляю себе, как это делать. Есть наметки, но задача неординарная”.
Пункт назначения и верстовые столбы
Большой проблемой, по мнению некоторых привлеченных к разработке и реализации стратегии специалистов, является механизм мониторинга развития ИО. В “Стратегии развития информационного общества Российской Федерации” поставлена задача повышения уровня России в международных рейтингах — войти к 2015 г. в двадцатку лидеров глобального информационного общества, а по показателям доступности структур ИКТ для граждан и организаций — в десятку лидеров. Сегодня наша страна в этих рейтингах в шестом десятке и ниже. Чтобы достичь намеченных результатов, необходимо проанализировать, как проводятся международные рейтинги, какие показатели в них используются, научиться отслеживать их в своей системе показателей.
Однако к настоящему времени сложившаяся в стране система сбора данных и их агрегации снизу вверх до международного уровня несовершенна, считает Юрий Хохлов, председатель совета директоров Института информационного общества. “Нужен государственный заказ на проведение регулярных социологических исследований, выявляющий удовлетворенность граждан и бизнеса использованием ИКТ. Пока же мы вынуждены для своих анализов использовать часть продуктов, получаемых на нерегулярной основе теми или иными социальными службами. Видимо, ключевому министерству (т. е. Мининформсвязи. – Прим. автора) нужно поручить заказ таких опросов” — таково мнение г-на Хохлова. “А пока нет достоверных статистических данных, — как проинформировал участников конференции “Комплексная безопасность в использовании инновационных инфокоммуникационных технологий” Владимир Бабкин, ответственный секретарь межфракционного депутатского объединения “Наука и высокие технологии” Государственной Думы ФС РФ, — мы не имеем достоверного представления о том, что происходит в стране”.
Вместе с тем показатели, которые предлагает использовать международное сообщество, не всегда отражают то, что нужно нам, считает Анатолий Стрельцов: “Для нас важно не только само развитие ИКТ, но и качество их развития, что в нашем понимании означает и использование готовых ИКТ, и самостоятельное их проектирование и разработку. Нам важно научиться помимо того, как правильно “нажимать кнопки”, которые нам предлагает кто-то, еще и самим проектировать такие “кнопки”, т. е. продукты, реализующие современные технологии”.
Одной из главных функций механизма мониторинга реализации стратегии должна стать, как подчеркивает г-н Хохлов, обратная связь, позволяющая продуманно действовать в сложной социально-экономической системе, каковой является наша страна. В развитых странах в работе этой обратной связи важнейшее место занимает гражданское общество.
Стратегия и население
“Наличие у государства стратегии дает гражданам ориентиры в их деятельности, прогнозируемость и понимание принимаемых властью решений и в итоге обеспечивает большую уверенность в будущем”, — справедливо утверждает Эдуард Пройдаков, редакционный директор ИТ-группы изданий “СК Пресс”.
Но, как выясняется, далеко не все граждане хотят или могут в эти ориентиры вглядываться. “Думаю, — утверждает г-н Дрожжинов, — что основной массой граждан стратегия вообще не осознается. У людей очень много проблем, связанных с элементарным выживанием: 60–70% россиян находятся у черты бедности”.
Во многом солидарна с таким заключением Светлана Коновченко, профессор Московского государственного университета печати: “Наше общество не готово к восприятию идей ИО и потому не может принимать участие в его развитии”. Согласно исследованиям Института социологии РАН, проведенным в конце 2007 г., основная часть населения страны по-прежнему считает рабочих и крестьян двигателями развития нашего общества. “Эта явно устаревшая позиция никак не способствует построению ИО”, — считает г-жа Коновченко.
Еще радикальнее оценка зрелости нашего гражданского общества у директора Института социологии РАН Михаила Горшкова: “Основная часть трудоспособного населения страны живет в раннефеодальную эпоху со всеми вытекающими последствиями для их мировоззрения”.
Вряд ли в стране, где почти каждый третий относится к бедной части населения, где 70% граждан в возрасте до 65 лет никогда не пользовались компьютерами, где, как считает Анатолий Ракитов, гражданское общество — девиз, а не реальность, удельная масса людей, способных генерировать социальные идеи, будет достаточной, чтобы ожидать инициативы построения ИО “снизу”.
Налицо противоречие: потребности в стратегии развития ИО россияне не осознают, а услугами здравоохранения, образования, жилищно-коммунальное хозяйства, связи, транспорта и т. д. пользуются и при этом не хотят терпеть нынешнего засилья чиновников и коррумпированности всех форм и уровней власти. К тому же все жизненно важные отрасли сегодня могут развиваться только по законам постиндустриальной экономики, сердцевину которой образуют ИКТ. “Когда мы говорим о развитии информационного общества, речь идет о том, будет в стране создаваться постиндустриальная экономика или нет”, — полагает Эдуард Пройдаков. Поэтому вопрос, нужна ли стратегия развития ИО гражданам, риторический, даже если у самого населения нет на него ответа.
“Если гражданское общество, включая бизнес, не в состоянии выступить локомотивом в процессе информатизации нашей страны, решающую роль должно сыграть государство, и умная, хорошо просчитанная стратегия, выгодная пользователям и производителям информационных и телекоммуникационных технологий, абсолютно в интересах граждан”, — констатирует Анатолий Ракитов.
Партнерство государства и гражданского общества
Тем не менее эксперты утверждают, что для формирования ИО усилий одного государства недостаточно — необходимо осознание обществом потребности построения такой системы и посильное участие в процессе ее развития.
Считается, что рыночная система с государственным регулированием для этого не подходит — нужна сетевая политическая система, охватывающая государственные и негосударственные структуры как по вертикали, так и по горизонтали. В ней в процесс реализации намерений государства включаются сознательная часть населения — гражданское общество, объединяющее отдельных граждан, бизнес-структуры, политические, религиозные и профессиональные ассоциации, органы местного самоуправления, международные организации и т. п. В основе такого сотрудничества должны лежать общие интересы и совместная ответственность.
Поэтому несмотря на то, что инициатором идей развития ИО у нас, по мнению экспертов, должно быть государство, оно же обязано использовать ресурсы имеющихся структур гражданского общества и создавать условия для формирования новых структур, чтобы корректировать стратегию с позиций профессионального сообщества. “Нужно выносить на постоянное открытое обсуждение (разного уровня — от местного до общенационального) вопросы потребностей общества и намечаемых государством мероприятий. После того как будут приняты программы реализации стратегии развития ИО, следует широко оповестить о них те структуры, которые могут принять участие в реализации данных программ, создать систему стимулов взаимодействия этих структур в достижении общих целей”, — считает г-жа Коновченко.
Итак, по мнению экспертов, при разработке и реализации стратегии важно следовать принципу партнерства государства и гражданского общества. Но “загогулина” в том, что реализация этого принципа тоже требует конкретного механизма, публичного (прозрачного, как сейчас принято говорить) и, что важно для граждан, несложного в контроле. “Для того чтобы государственная стратегия информатизации была поддержана гражданским обществом, — заявляет Анатолий Ракитов, — нужно, во-первых, выработать эту стратегию (что очень непросто), а во-вторых, создать настоящее гражданское общество, что еще сложнее. И над тем, и над другим следует упорно работать”.
Ситуация со стратегией развития ИО в России, полагают эксперты, сложилась не простая. Пока, говоря о ней, они используют только будущее время, констатируя на сегодняшний день ее отсутствие и усматривая непоследовательность в ее разработке.
Как сказал на “Инфофоруме-10” Михаил Лучинкин, утверждение стратегии президентом страны (которое, по заявлению представителей Мининформсвязи, должно состояться в нынешнем году) “даст толчок к согласованию действий и планов на уровне разных ведомств. Затем будет подготовлен план реализации стратегии, финансово-экономическое обоснование, разработана и скорректирована концепция программы, утверждена единая система показателей мониторинга развития, начнут реализовываться запланированные в стратегии мероприятия”.
Г-н Ракитов считает, что правильной была бы иная последовательность действий: “Разумный, рациональный подход требует обратного порядка. Стратегия может быть одобрена президентом лишь после того, как будет создан план ее реализации, просчитано финансово-экономическое обоснование и прописаны все детали работы различных ведомств и бизнес-структур (упоминание о которых вообще отсутствует, а это означает, что все финансовые и прочие расходы ложатся только на плечи государства)”.
Международные стимулы
Внешние обстоятельства жестко побуждают нас изменить отношение к нашим национальным стратегиям развития, ив первую очередь к стратегии формирования ИО. По выражению г-на Бабкина, к России сегодня относятся как к стране, “проигравшей на данном этапе в международном противостоянии”. Именно поэтому президент США Джорж Буш позволяет себе заявлять, что Северный морской путь, являясь стратегической международной магистралью, не может контролироваться только Россией и его нужно передать под международный контроль. Согласно другому его высказыванию энергетические ресурсы России нужно рассматривать как общемировые, из чего следует заключить, что Россия не должна самостоятельно контролировать их добычу и транспортировку. Госсекретарь США Кондолиза Райз, в свою очередь, в прошлом году высказала идею, что территории с плотностью населения менее трех человек на квадратный километр следует считать ничейными.
В книге “Россия 2020” отечественные специалисты по долговременному прогнозированию дали три варианта развития глобальной ситуации к 2020 г. с позиций России. Первый: Россия справилась с вызовами, интегрировалась в международное сообщество в качестве периферии, а ее элита — в мировую элиту на второстепенных ролях, сетевые структуры подчинены глобальной информационной олигархии, контролирующей мировое правительство. Второй: глобальный рынок рухнул, началась великая депрессия, нарастает волна революций и этнических конфликтов, российская элита смещена массовыми выступлениями, что дает новой элите вариант догоняющего развития. Согласно третьему сценарию в России создается социально-креативный постиндустриальный уклад, вводится полномочное самоуправление, обеспечивается поддержка гражданского общества и корневых информационных структур, в этих интересах используется неосоветское возрождение снизу и опыт развитых стран.
Есть и более пессимистические прогнозы. Проектирование будущего в США возложено на Национальное разведывательное сообщество. Под его крышей работают ведущие риск-менеджеры, нобелевские лауреаты, большие исследовательские коллективы, проводится более пятидесяти регулярных общенациональных конференций, посвященных облику будущего в разных аспектах. В соответствии с их прогнозом, если нашей страной не будут предприняты сверхусилия, к 2030 г. без военного внешнего вмешательства Россия утратит более половины территории: Север и Восточная Сибирь станут зонами влияния США, Дальний Восток поделят Китай и Япония, часть европейской территории отойдет мусульманскому анклаву и так называемой Северо-Западной республике.
По оценкам ЦРУ более 120 стран сегодня разрабатывают информационное оружие, и уже начиная с нынешнего года наиболее развитые из них будут в состоянии вести полномасштабные информационные войны с целью дезорганизации критически важных военных, промышленных, административных, коммунальных систем противника, оказывать информационно-психологическое воздействие на его руководство, войска и население. Наши специалисты по международным отношениям отмечают, что все новые ежегодно принимаемые Ассамблеей ООН резолюции по достижениям ИКТ в контексте международной безопасности продвигаются крайне медленно из-за позиции США.
Итак, можно подвести следующий итог. Если учитывать сложившуюся ситуацию и принимать во внимание прогнозы специалистов, стране, и в первую очередь ее власти, чтобы избежать потрясений, нужны сверхусилия. Одним из важнейших направлений приложения таких усилий может стать построение в России современного постиндустриального ИО. В этом процессе, возглавляемом властью, обязательным является посильное участие населения, сформировавшегося (при поддержке власти) в гражданское общество.
