В 2012 г. завершается важный этап проекта информатизации здравоохранения, связанный с формированием общего информационного пространства на базе единой государственной информационной системы в сфере здравоохранения (ЕГИСЗ). За этим шагом, согласно планам Минздравсоцразвития РФ, должны последовать и другие, предполагающие решение не менее масштабных задач по расширению использования медицинских ИКТ в лечебно-профилактических учреждениях (ЛПУ). Но тем не менее именно от результатов нынешнего этапа, в частности от того, насколько работоспособной и востребованной окажется система ЕГИСЗ, во многом будет зависеть дальнейший ход модернизации российского здравоохранения.
Чтобы выяснить, каковы к настоящему времени реальные достижения проекта информатизации здравоохранения и с какими основными проблемами при этом приходится сталкиваться медицинским учреждениям и разработчикам медицинского ПО, мы обратились к экспертам из отечественных и зарубежных ИТ-компаний, а также из медицинского сообщества.
Оценка сегодняшней ситуации в сфере медицинских ИКТ
Следует отметить, что мнения экспертов по данному вопросу отличаются большим разнообразием. Так, Андрей Гнездилов, руководитель направления по работе с государственными организациями в Fujitsu, считает, что главным позитивным изменением за последний год стал реальный старт региональных программ, нацеленных на информатизацию отрасли и сети ЛПУ. При этом чаще бывают востребованы отнюдь не самые дешевые, а наиболее технологичные решения, обеспечивающие оптимальную масштабируемость и отвечающие стандартам ТСО, что, по его словам, свидетельствует о грамотном подходе и фокусе на эффективность создаваемых информационных систем.
С этой оценкой в целом согласен Вячеслав Кадников, руководитель направления по работе с государственным сектором в подразделении Information Intelligence Group компании “EMC Россия и СНГ”, который отмечает, что внимание к ИКТ со стороны региональных и федеральных органов здравоохранения сильно повысилось: “Пусть зачастую это вынужденная активность, тем не менее поиск путей наиболее эффективного решения поставленных задач зачастую генерирует достаточно интересные идеи в развитие существующего положения дел на рынке”.
В отличие от этих мнений Алексей Сабанов, заместитель генерального директора “Аладдин Р.Д.”, убежден, что особых изменений на рынке не заметно. “В области медицинских ИКТ мы по-прежнему существенно отстаем от Запада, где уже давно используются и развиваются технологии, направленные в первую очередь на удобство работы врача и пациента, — подчеркнул он. — В России же пока весьма мало отечественных разработок, которые позволяли бы существенно поднять уровень медицинского обслуживания в целом”.
Еще более радикально настроен Сергей Купцов, генеральный директор ООО “РИНТЕХ” (ГК “АйТи”) : “Ничего нового нет и не будет. Уже поставленных, но не решенных задач столько, что их хватит на многие годы кропотливой работы. Очевидный тренд на рынке — это попытка консолидации ресурсов. Разумеется, это не касается разработчиков локальных систем, поскольку они никогда не смогут договориться между собой, но крупные компании теми или иными способами (например, наймом специалистов, аутсорсингом, партнерством с “нишевыми” компаниями) создают пул ресурсов для решения комплексных задач”.
Аналогичного мнения придерживается Андрей Столбов, заместитель директора Медицинского информационно-аналитического центра (МИАЦ) РАМН, д. т. н., профессор Первого московского государственного университета им. И. М. Сеченова, который считает, что российский рынок МИС, несмотря на целевое выделение значительных бюджетных средств на внедрение ИТ в здравоохранение, в последние два-три года скорее стоит, чем развивается. Поясняя свою оценку, он сказал, что обещания Минздравсоцразвития дать все “сверху” весьма негативно сказались на рынке МИС. Они повлияли на позицию и мотивацию значительной части главных врачей и региональных руководителей здравоохранения в сфере внедрения ИТ для обеспечения лечебно-диагностического процесса. Кроме того, определенное влияние оказал и ценовой уровень, заданный в ИТ-конкурсах, которые проводились министерством.
В продолжение этой мысли Виктор Абрамов, директор по продажам компании “InterSystems Россия”, подчеркнул, что благодаря действиям регуляторов рынок во многом стагнирует. Причины данной ситуации он видит в том, что все решения принимаются либо очень медленно, либо, по традиции, в последний момент, а разработчики пока видят очень мало денег на рынке, несмотря на то что бюджет выделен небывалого размера. В дополнение к этому г-н Абрамов также отметил происходящую на рынке консолидацию игроков и их укрупнение за счет покупки небольших разработчиков крупными системными интеграторами.
Параллельно с оценкой ситуации на рынке наши эксперты поделились своим видением того, какую роль играет и должен играть департамент информатизации Минздравсоцразвития в процессе реформы здравоохранения. Андрей Гнездилов уверен, что эта роль, безусловно, положительная. По его словам, департамент разработал бюджет, основанный на разумных и актуальных потребностях отрасли, а также оказывает большую поддержку регионам путем разработки и утверждения методик и рекомендаций для реализации региональных проектов.
По мнению же Вячеслава Кадникова, перед департаментом информатизации стоят поистине титанические задачи, поэтому как-либо критиковать его работу в самой активной фазе процесса он не считает правильным. Однако каких-либо ощутимых результатов, достойных положительной оценки, до окончания 2012 г. он также не видит.
Константин Ермаков, глава представительства Powercom в России, также отмечает, что успехи, связанные с модернизацией медицины, безусловно, заметны, однако масштабы работы столь велики, что качественного скачка придется ждать еще не один год: “Косвенно важность проблемы подтверждена недавним назначением нового замминистра, ответственного за информатизацию отрасли. Здесь основная проблема заключается в том, что необходимо распределять средства с учетом как текущих потребностей медицинских учреждений, так и стратегических задач развития академической и исследовательской медицины, в том числе и клинических институтов. И там, и там необходимо внедрение современных бизнес-процессов, позволяющих медикам сконцентрироваться непосредственно на работе и исследованиях и минимизировать бумажную рутинную работу”.
То, что назначение нового заместителя министра является очередным свидетельством роста внимания к информатизации отрасли, отметили и другие эксперты. Они высказывают надежду, что этот шаг позволит усилить стратегическую составляющую в работе министерства по планированию развития ИКТ в отечественном здравоохранении, придать определенное ускорение буксующим работам по информатизации отрасли, а также упростить решение процедурных вопросов.
Осторожного оптимизма в этом вопросе придерживается Сергей Купцов. По его словам, сегодня в отрасли накоплено огромное количество разрозненных наработок и реализованных локальных проектов, поэтому на месте куратора информатизации здравоохранения нужен спокойный прагматик, человек, способный описать задачу верхнего уровня, консолидировать лучшие ресурсы и указать вектор развития.
“Мы надеемся, что новый руководитель не будет “замахиваться на Уильяма нашего Шекспира”, а будет координировать деятельность по информатизации таким образом, что и врачи, и медики, и профессиональное сообщество смогут увидеть короткие результативные шаги, каждого из которых принесет видимый результат”, — подчеркнул Виктор Абрамов.
Создание ЕГИСЗ в 2012 г. — миф или реальность?
Признавая чрезвычайную важность данной задачи, эксперты отмечают, что проекты построения федерального и регионального сегментов ЕГИСЗ послужат источником развития ИТ в российском здравоохранении на ближайшие годы.
По словам Андрея Гнездилова, внедрение этой системы позволит обеспечить взаимодействие между различными отделениями медицинских учреждений, оказывать медицинскую помощь в соответствии с потребностями и точно рассчитывать ее стоимость. Однако задача эта — непростая, считает он, и реализуема только в тех регионах, где здравоохранение обеспечено современной ИТ-инфраструктурой: “Региональное финансирование сегодня есть, проекты начинаются, и чем быстрее произойдет обновление ИТ-инфраструктуры отрасли, тем скорее ЕГИСЗ будет внедрена”.
В целом же перспективы завершения проекта по созданию ЕГИСЗ к концу 2012 г. оцениваются опрошенными нами экспертами весьма невысоко. “Основная сложность реализации проекта — крайне сжатые сроки при недостаточной стандартизации выполняемых программ, — пояснил Вячеслав Кадников. — В условиях довольно большой свободы регионов в принятии решений велик риск получить на выходе систему, различные компоненты которой будут плохо стыковаться между собой”.
С этим мнением согласен и Андрей Столбов, которому непонятно, как можно создать работающую единую систему (и ее подсистемы) без предварительной проработки организационно-методических вопросов, в отсутствии стандартов информационного обмена, необходимых классификаторов и справочников. “Нарушена естественная логика реализации любого проекта: исследования — проектирование — реализация — апробация — тиражирование и внедрение. После каждого из этих этапов нужен тщательный анализ полученных результатов и планирование следующих шагов”, — сказал он.
Но наиболее радикальной точки зрения придерживается Виктор Абрамов, который убежден, что, несмотря на выделенный бюджет и заявленные сроки, задачу создания ЕГИСЗ реализовать невозможно ни в 2012-м, ни даже в 2013-м. При этом он полагает, что максимум, что будет сделано к концу текущего года — закуплено огромное количество оборудования, но в эксплуатацию будет запущено 10%, построены сеть и инфраструктура, которая каким-то образом сможет работать, но совсем не безупречно и совсем не так, как нужно. Что же касается ПО — самого сложного компонента единой системы, то для его создания потребуются долгие годы.
Вместе с тем здесь надо отметить еще одну характерную черту информатизации отечественного здравоохранения. Сегодня центр тяжести проводимых в этой области работ смещен и продолжает смещаться от клинических задач (исследования, диагностика, профилактика) к задачам учета услуг и АХД. Однако наши эксперты не видят ничего страшного в том, что приоритет отдается второй группе задач. “Главное — формализация процессов, описание общей архитектуры системы, принципов ее взаимодействия и форматов обмена данными”, — считает Сергей Купцов. По его оценке, клинические задачи — более трудоемкие и наукоемкие, требуют длительного периода реализации и никогда не завершаются. В отличие от них учетные системы (расчеты по ОМС, персональный учет медицинской помощи, статистика, АХД и пр.) имеют ясную проектную сущность и поэтому могут быть реализованы в обозримое время.
Его поддерживает Игорь Шустерман, начальник отдела АСУ Республиканской клинической больницы им. Г. Г. Куватова (Башкортостан), к. т. н.: “Даже если на первом этапе будет реализована только задача учета услуг в здравоохранении, это станет большим шагом вперед. Правда, при условии, что при этом будет обеспечена возможность получать из собранного массива данных всю необходимую информацию для страховых медицинских организаций и регулярную статистическую отчетность, выполнять аналитические запросы, что снизит нагрузку на ЛПУ, связанную с формированием отчетных документов”.
Причину такого перекоса в сторону экономического блока Алексей Сабанов объясняет наличием больших наработок в данной области и огромным опытом внедрения подобных решений. Это мнение дополняет Андрей Гнездилов, который уверен, что без правильно выстроенной системы стандартов и экспертизы качественная медицинская помощь невозможна: “Грамотная документация необходима, чтобы обеспечить стандартизацию медицинских услуг и контроль качества. Именно внедрение современных ИТ-инфраструктур упростит ведение документооборота, в итоге у врачей будет больше времени на решение клинических задач, да и качество лечения выиграет, так как информатизация открывает большие возможности для аналитики”.
Что нового на уровне ЛПУ?
В последние годы одной из основных проблем информатизации ЛПУ чаще всего называлась их неготовность к выполнению требований закона о персональных данных. По мнению наших экспертов, к настоящему времени ситуация здесь существенно не изменилась. Рассказывает Алексей Сабанов: “Несмотря на наличие небольших сдвигов, спектр вопросов, которые нужно еще прояснить, очень широк. Это задачи организационного плана, вопросы финансирования, готовности, а также понимания, что и как нужно делать. Бюджеты на защиту персональных данных действительно выделяются, но как они используются — это очень большой вопрос. Некоторые ЛПУ уже идут правильным путем, но большинство еще только его ищут”.
По его словам, подход, который раньше исповедовали многие руководители ЛПУ, состоял в том, чтобы купить необходимый пакет документов, позволяющий защититься от проверяющих органов. Хотя в действительности необходимо разобраться, что представляют собой персональные данные пациентов и сотрудников ЛПУ и как они соотносятся с врачебной тайной. На сегодня требования по защите персональных данных перекрывают требования по защите врачебной тайны и, следовательно, можно объединить эти два вопроса под крылом защиты персональных данных.
Кроме того, Алексей Сабанов обращает внимание на то, что ЛПУ должны понимать, как именно им необходимо защищать персональные данные. В условиях недостаточной оснащенности больниц компьютерной техникой и ПО, нехватки персонала, необходимость найти людей, которые разбираются в ИТ и вопросах информационной безопасности, ставит перед медицинскими учреждениями массу проблем.
Своё видение положения дел дал Андрей Столбов: “Ситуация очень тревожная и неопределенная. Правительством до настоящего времени пока ещё не изданы новые нормативно-методические документы, предусмотренные последней редакцией закона 152-ФЗ. К сожалению, насколько я знаю, подавляющее большинство ЛПУ не готово к выполнению новых требований к организации обработки и защиты персональных данных”.
Вместе с тем Вячеслав Кадников полагает, что обеспечение сохранности персональных данных неправильно возлагать на конкретные ЛПУ. С его точки зрения, это задача прежде всего властей, которая должна быть реализована в рамках построения регионального сегмента ЕГИСЗ. Хранение же данных о пациентах целесообразно осуществлять в единой ЭМК на уровне региона, возложив на ЛПУ лишь задачи обеспечения безопасности каналов передачи данных и рабочих мест сотрудников.
Говоря о сегодняшней ситуации, Игорь Шустерман, также отметил, что в связи с реализацией программы модернизации в ЛПУ планируется существенное обновление парка компьютерной техники, практически полная замена ПО, обновление сетевого оборудования и пр. При этом лечебным учреждениям, которые ранее проводили мероприятия по защите персональных данных, фактически потребуется выполнить эти работы повторно, включая проведение аттестации новых рабочих мест. Тем же, кто еще не занимался этими вопросами, целесообразно дождаться результатов внедрения нового программного и аппаратного обеспечения, чтобы исключить расходы на защиту инфраструктуры, планируемой к выводу из эксплуатации. Тем более что в бюджеты региональных программ информатизации здравоохранения включено финансирование работ по защите персональных данных.
Более того, учитывая реализацию проекта создания ЕГИСЗ, г-н Шустерман считает, что со стороны контролирующих органов было бы разумно приостановить проверки ЛПУ на исполнение законодательства по защите персональных данных.
А с какими еще проблемами приходится сегодня сталкиваться медицинским учреждениям при решении задач информатизации? Алексей Сабанов убежден, что недостаточное финансирование действительно долго было и, наверное, еще долго будет самой часто упоминаемой причиной, тормозящей развитие ИКТ в медицине. Компьютерная неграмотность врачей также сказывается, поскольку раньше при подготовке медицинских работников не уделялось времени ни математике, ни использованию компьютерной техники, ни тем более обучению конкретным программам.
А вот Вячеслав Кадников, напротив, видит в пресловутой “компьютерной неграмотности врачей” не что иное, как неспособность поставщиков ИКТ и регуляторов обеспечить связь функциональности информационных систем с реальными потребностями медицинского персонала. По его словам, во многих случаях врачей пытаются заставить работать не с медицинским документом, а с набором структурированной информации, а нежелание доктора подписывать электронной подписью набор данных объясняют “компьютерной неграмотностью”. Хотя на самом деле это понятное и законное желание подписывать неизменяемый документ, который всегда будет храниться в том же виде, в котором его подготовил врач на своем компьютере, объясняемое потенциальной юридической ответственностью за данное действие.
Сергей Купцов считает, что истоки проблем лежат в отсутствии целеполагания верхнего уровня: “Мы так и не добились от Минздравсоцразвития общей модели с описанием объектов информатизации, их функций, принципов и форматов информационного обмена. Это приводит к созданию региональных сегментов, никак не привязанных к общей архитектуре системы. Всё, что связано с локальными электронными регистратурами, сбором и обменом первичных данных от ЛПУ и СМО, реестрами пациентов и пр., делается, как придется. Региональные разработчики не имеют ни общих принципов взаимодействия, ни форматов стыковки, а иногда даже и не знают, в каких случаях следует стыковаться с федеральными системами”.
Это мнение разделяют и другие эксперты. Так, Андрей Гнездилов отмечает, что до тех пор, пока все рекомендации по использованию электронного документооборота в здравоохранении не будут законодательно закреплены, внедрение ИКТ будет оставаться для многих ЛПУ обузой, а не эффективным инструментом. А по словам Виктора Абрамова, и раньше, и сейчас информатизацию ЛПУ тормозит непонимание смысла, целей и задач информатизации со стороны многих главврачей и чиновников, что выражается в странных нормативных документах, в еще более странных бюджетах и в совсем странных тендерах.
Обсуждение проблем внедрения ИКТ в медицинских учреждениях неизменно поднимает вопрос о том, насколько эффективно эти технологии используются. Зачастую руководство ЛПУ не в состоянии оценить, много или мало средств выделяется на ИТ, что соответственно вызывает необходимость нахождения способов посчитать зависимость между ИТ и получаемыми результатами. Наши эксперты в целом сошлись во мнении, что оценивать экономическую эффективность использования ИКТ в здравоохранении не только можно, но и нужно. Как рассказал Андрей Гнездилов, сегодня департамент информатизации Минздравсоцразвития РФ активно разрабатывает методики определения эффективности использования ИКТ, которые, по всей видимости, будут утверждены уже в текущем году. Предполагается, что эти методики будут едины и позволят давать объективную оценку результатам внедрения ИТ в отрасли повсеместно.
Однако такие методики в мире уже существуют, отметил Виктор Абрамов. Например, в шести странах Евросоюза используются методики компании Gartner, но в России они пока не пользуются спросом. “Мы говорим о целях и задачах, но не говорим о количественно измеряемых результатах. Я не знаю ни одного проекта, в котором его спонсор или владелец сказал бы, что хочет измерять то-то и то-то в начале, в середине и в конце периода его реализации, а также год спустя”, — пояснил он.
Среди наиболее часто используемых подходов к оценке эффективности Вячеслав Кадников называет анализ стоимости законченного случая и выделение затрат, которые могут быть снижены с использованием ИКТ (скажем, сокращение времени на сбор информации о пациенте при ее наличии в электронной медицинской карте, предотвращение лишних повторных исследований и т. п.). По его сведениям, получаемые результаты, как правило, довольно точно показывают эффективность инвестиций в технологическое развитие. Более того, многие поставщики в последнее время стараются привязывать стоимость своих продуктов к объему законченных случаев, регистрируемых в системе, для обеспечения прозрачности оценки возврата инвестиций.
В отличие от этих точек зрения Игорь Шустерман полагает, что экономическая эффективность, как критерий оценки эффективности здравоохранения в целом, находится на третьем месте — после медицинской и социальной. Причем оценить ее крайне сложно, поскольку она измеряется как эффективность отдельных процессов, а в результате информатизации в здравоохранении появляются принципиально новые процессы.
С тем, что достоверно оценить экономическую эффективность достаточно сложно, согласен и Андрей Столбов: “Всем известен так называемый “парадокс Пола Страссмана”. Поэтому такую оценку можно сделать только в некоторых, самых простых и тривиальных случаях. Единой, утвержденной методики сегодня нет, однако без организации автоматизированного учета ресурсов (медикаментов, расходных материалов, рабочего времени и т. д.) сегодня невозможно планировать и управлять ни медицинской организацией, ни здравоохранением”.
Примерно такого же мнения придерживается Алексей Сабанов, подчеркивая, что прямых показателей и критериев в данном вопросе найти вряд ли удастся, а вот косвенных достаточно. К ним он причисляет и перераспределение рабочего времени доктора от ведения обязательной документации за счет использования МИС в сторону живого общения с пациентом, и снижение количества повторных анализов, и возможность проведения системного анализа состояния здоровья человека по многим показателям за большой промежуток времени, и снижение числа врачебных ошибок благодаря использованию экспертных систем.
Перспективы использования современных технологий при разработке медицинского ПО
Андрей Столбов полагает, что переход на открытое ПО в здравоохранении будет очень полезен: “Я вообще считаю, что программные средства, разработанные за счет бюджетных средств, в большинстве случаев (если речь не идет о специальных задачах и гостайне) должны получать статус “общественного достояния” — открытого ПО, распространяемого и используемого бесплатно на основе генеральной публичной лицензии GPL. Однако это может быть практически реализовано и эффективно только в том случае, если будут определены и регламентированы процедуры его сопровождения и технической поддержки пользователей”.
С этим тезисом согласен Игорь Шустерман, по мнению которого открытый исходный код способствует большей безопасности, эффективности систем, развитию конкуренции на рынке. Открытость обеспечивает доступность к изменению программных продуктов в своих целях, таким образом снижая затраты на поддержку, пояснил он. При этом открытый исходный код смещает акцент на сотрудничество, когда коллективный разум заменяет разработчиков отдельной компании.
Г-н Шустерман также отметил, что для России огромное значение имеет принятие с 1 января 2012 г. ГОСТ Р 54593—2011 “Информационные технологии. Свободное программное обеспечение. Общие положения”.
Более осторожной точки зрения придерживается Виктор Абрамов, который считает, что открытое ПО при разработке МИС использовать можно, но не для критически важных приложений, поскольку это может иметь довольно серьезные последствия. Кроме того, ему не известен опыт успешного использования платформ с открытым кодом в разработке больших и сверхбольших систем, предназначенных для десятков тысяч пользователей. По его оценке, с экономической точки зрения использование проприетарного ПО может наоборот оказаться дешевле.
Говоря о проблемах использования открытого ПО, Вячеслав Кадников отметил, что в здравоохранении они те же, что и в других отраслях: отсутствие структурированной базы знаний, недостаточно эффективная поддержка, малое число специалистов по конкретным технологиям. Вместе с тем, по его мнению, возможно, специфика сектора, связанная с необходимостью обеспечения безопасного хранения и движения персональных данных, делает промышленные сертифицированные технологии еще более востребованными.
О вопросах безопасности сказал и Алексей Сабанов: “Преимущества использования открытого ПО — это простота и дешевизна, но сертифицировать его по требованиям российского законодательства по защите персональных данных весьма и весьма проблематично. Так что с точки зрения информационной безопасности минусы открытого ПО пока перевешивают плюсы”.
Но наиболее радикально настроен Сергей Купцов: “Я против популистских решений. Нужно помнить, что открытое — не значит бесплатное. Помимо этого любая технология хороша для своего уровня. Если мы берем терминальное устройство с веб-браузером и называем его “клиентом облачной МИС”, то тут, разумеется, не стоит тратиться на лицензии, можно и свободным ПО обойтись. Однако если речь идет о транзакционной системе или регистре на десятки миллионов пользователей, наверное, нужно воспользоваться разработками профессиональных архитекторов ИТ-систем”.
А вот Андрей Гнездилов связывает вопросы использования открытого ПО напрямую с применением облачных сервисов, которые могут рассматриваться как единая отраслевая ИТ-среда, предоставляющая медицинским учреждениям доступ по требованию к вычислительным и сетевым сервисам, сервисам хранения. Такой подход, по его словам, позволит существенно снизить совокупную стоимость владения ИТ-инфраструктурой на уровне отрасли и значительно упростить жизнь ЛПУ, которым не придется из собственных финансовых и человеческих ресурсов поддерживать местный ЦОД. К тому же и доступ к информации, и масштабируемость, и надежность хранения данных на уровне “облака” значительно выше, чем в ЦОДе небольшой клиники.
Готовность самих облачных технологий отмечает и Андрей Столбов. Однако, по его мнению, сегодня в российском здравоохранении еще недостаточно проработаны правовые и организационно-методические аспекты их использования. В стране не решены также проблемы с надежностью и пропускной способностью каналов связи и стоимостью трафика, которая в несколько раз выше, чем на Западе.
Аналогичной точки зрения придерживается Алексей Сабанов: “Архитектура облачных решений федерального и регионального уровня в здравоохранении еще не утверждена. На наш взгляд, было бы логично создать федеральное облако и региональные облачные структуры, объединяющие типовые программы и решения для тех лечебных учреждений, которые не могут создать их у себя, что позволило бы использовать инфраструктуру как сервис и типовые программные решения как сервис. Но как отбирать эти типовые программы, какие методики применять — это тоже проблема, которая сейчас обсуждается среди специалистов”.
Со своей стороны Виктор Абрамов видит проблему использования облачных технологий в том, что российские заказчики еще не имеют достаточной бизнес-культуры, чтобы работать в соответствии с идеологией SaaS. Он пояснил свою мысль тем, что данная модель взаимоотношений между пользователем и заказчиком подразумевает обязательность платежей по аналогии с использованием услуг связи. Однако в России отсутствует возможность планировать контракты на много лет вперёд, поэтому в реальной жизни всё зависит от того, каковы взаимоотношения между поставщиком и потребителем, что в принципе неправильно.
По словам же Сергея Купцова, проблема использования облачных технологий только одна. Дело в том, что большинство внутриучрежденческих информационных систем имеет довольно объемный внутренний документопоток. Поэтому популяризаторы облачных моделей должны представлять, какие процессы в ЛПУ можно выносить в онлайновую модель, а какие — оставить внутри, а также какова связь между этими двумя сущностями. Как считает г-н Купцов, можно предоставлять простые массовые облачные сервисы для решения задач учета, административно-хозяйственной деятельности, сбора статистики и пр., но выносить всю деятельность медучреждения в “облако” категорически нельзя.
В заключение Игорь Шустерман рассказал, что в Башкортостане силами сотрудников отдела АСУ Республиканской клинической больницы была разработана и внедрена электронная регистратура с использованием технологии Google App Engine. Бюджет проекта был нулевым, тогда как при классическом подходе понадобилось бы много миллионов рублей на программное и аппаратное обеспечение. При этом г-н Шустерман отмечает, что сегодня большинство людей размещают свою информацию в облаке и переход здравоохранения на облачные технологии — это лишь вопрос времени.
