ИТ и российский госсектор: в позитивном контексте

Оформление рядовым российским гражданином загранпаспорта — акт, казалось бы, малозначительный для современного цивилизованного государства, каковым Россия стремится стать. Но для самого российского гражданина эта обыкновенная процедура вполне может стать символичной. Когда, оформив анкету не выходя из дома через сайт госуслуг, без всякой очереди попадаешь на прием к чиновнику, становится очевидно, что на этом небольшом участке взаимодействия гражданина и государства произошли серьезные изменения. Качественным улучшениям в сфере использования современных ИТ российскими государственными структурами есть и объективные свидетельства: согласно мировому рейтингу ООН (“E-Government Survey 2012: E-Government for the People”), Россия по итогам 2011 г. расположилась на 27-м месте, совершив приличный скачок с 59-го. Изменения к лучшему в сфере информатизации государственного сектора признают и большинство специалистов, которых мы привлекли в качестве экспертов при подготовке данного обзора. Вместе с тем почти каждый из них видит серьезные проблемы, причем, что примечательно, проблемы эти различаются, что, видимо, вполне логично объясняется большими размерами рынка, широким спектром решаемых при помощи ИТ задач и, конечно, специфическим опытом работы самих экспертов с государственным сектором.

Уровень информатизации госсектора: “средняя температура по больнице”

Касательно объективных статистических данных об уровне использования ИТ госсектором практически все эксперты единодушны: определенная официальная статистика существует, но на сегодня данные, доступные бизнес-сообществу, вряд ли можно считать полными и отражающими реальную ситуацию. Так что при оценке уровня развития ИТ в госсекторе эксперты руководствовались личным опытом и опытом работы компании, которую каждый из них представляет.

Андрей Богомолов, директор департамента по работе с государственными структурами компании “Техносерв”, отметил высокую степень использования госзаказчиками современных ИТ для решения внутриведомственных задач. Что же касается вопросов взаимодействия ведомств и граждан, добавляет эксперт, то “процесс находится еще в самом начале”. На успех данного процесса, по его мнению, будет влиять координация межведомственного взаимодействия, поскольку “каждая госструктура развивала собственный ИТ-комплекс”, многие из которых построены на различных платформах, “заточенных под конкретные задачи ведомства”.

Сергей Панов, технический директор группы компаний ISBC, солидарен с коллегой в оценке состояния взаимодействия ведомств и граждан. Он считает, что улучшение этого взаимодействия — основная проблема, которую еще только предстоит решить российскому государству. Уровень информатизации власти в целом эксперт оценивает как низкий, но согласен с тем, что тенденция положительная. Один негативный момент представитель ISBC выделяет как особенно критичный: по его оценке “многие проекты как бы замирают после запуска”, причем “в запущенных системах существует огромное количество недоработок, которые вызывают недовольство пользователей и делают всю систему неэффективной”.

Как низкий расценивает общий уровень информатизации и руководитель направления по работе с органами власти компании DIRECTUM Тимур Меджитов, по мнению которого в России есть передовые федеральные органы власти, регионы и муниципалитеты, “…обозначившие для себя стратегию развития информатизации и активно проводящие эту политику, но их процент невысок”.

Неравномерность уровней освоения ИТ от ведомства к ведомству констатирует и Наталья Храмцовская, ведущий эксперт по управлению документацией компании ЭОС. “Есть у нас ведомства, работающие на мировом уровне, — признает она. — А есть такие, где и электронную почту толком не освоили”. Однозначный ответ по поводу степени использования современных ИТ госсектором дать невозможно, говорит Наталья Храмцовская, ибо такой ответ был бы “средней температурой по больнице”. Вместе с тем по некоторым статистическим данным, на которые ссылается эксперт, у “подавляющего большинства” государственных органов уже имеются системы электронного документооборота (СЭД). В целом уровень освоения ИТ госсектором представитель компании ЭОС оценивает как “далекий от идеала”, но тоже видит “мощный рывок вперед” и то, что “развитие продолжается, несмотря на не самые благоприятные экономические условия”.

Вячеслав Елагин, заместитель директора департамента по работе с государственными организациями копании “Ай-Теко”, в главной оценке солидарен с коллегами: констатировав “некоторое отставание” России от “менее обширных стран”, он говорит, что Россия “относительно динамично сокращает это отставание на информационно-технологической карте мира”. Эксперт подчеркивает, что это является заслугой всех участников ИТ-рынка — самих государственных структур, интеграторов, международных и российских компаний.

Юрий Леонтьев, руководитель отдела по работе с государственными заказчиками компании “Шнейдер Электрик”, отметил “заметные успехи” госсектора в развитии собственных ИТ-подразделений. В последнее время, по его оценке, государственные заказчики “…начали серьезно задумываться об эффективности, оптимизации ИТ-инфраструктуры и снижении совокупной стоимости владения ею”. В результате произошло “смещение акцентов с классической децентрализованной организации ИТ-сервисов в сторону создания крупных ЦОДов и консолидации вычислительных ресурсов”. Однако для того, чтобы уровень внедрения и использования ИТ-решений в госсекторе можно было назвать высоким, еще предстоит “пройти серьезный путь”.

Карта применяемых технологий

Системы электронного документооборота, портальные и мобильные решения, средства виртуализации, облачные сервисы, централизованные ЦОДы — все эти и многие другие технологии уже сегодня широко используются государственными структурами, констатируют эксперты.

Андрей Богомолов в первую очередь отмечает, что с точки зрения ИТ-инфраструктуры крупные государственные ведомства используют те же технологические решения, что и коммерческие предприятия, различия заметны лишь в прикладных решениях, используемых госорганами для выполнения профильных функций. Из инфраструктурных проектов прошлого года эксперт выделил “продолжающийся процесс централизации ресурсов и создания федеральных ЦОДов с последующей их виртуализацией, развитие ведомственных сетей связи”, а также создание ситуационно-аналитических центров на базе современных технологий.

Тимур Меджитов в число наиболее востребованных госсектором технологий в большинстве реализуемых проектов ставит виртуализацию серверов и приложений, создание защищенных сетей и соединений с целью обеспечения безопасной работы СЭД. Для проектов, связанных с переводом госуслуг в электронный вид, специалист назвал характерной сервисно-ориентированную архитектуру решений. Распространенность использования решений SOA представитель DIRECTUM связывает с тем обстоятельством, что любой локальный проект в органах власти “… пересекается с глобальной инфраструктурой предоставления госуслуг в электронном виде, которую реализует компания Ростелеком”.

Критическими соображениями насчет реальной безопасности СЭД поделился Алексей Сабанов, заместитель генерального директора компании “Аладдин Р.Д.”. Отметив, что “защищенный электронный документооборот должен являться тем краеугольным камнем, той самой основой, на которой будут развиваться системы межведомственного взаимодействия, государственных услуг”, он с сожалением признает некоторое недопонимание существующей проблемы защиты систем документооборота, причем как со стороны чиновников, так и со стороны разработчиков СЭД. “Если зайти на сайты разработчиков СЭД, — говорит эксперт, — то можно увидеть, что достаточно применить электронную подпись, и получится защищенный электронный документооборот”. Чтобы документооборот был на самом деле защищенным, поясняет свою позицию Алексей Сабанов, “должна применяться масса других сервисов безопасности, о которых почему-то часто забывают”.

Вячеслав Елагин на лидирующие по активности использования позиции поставил мобильные и портальные ИТ-решения, объяснив это ростом мобильности государственных служащих. В целом же в современном российском государственном управлении “используется весь спектр технологий и ИТ-решений (за исключением, может быть, только облачных технологий)”.

Знаковые успешные проекты

Список запущенных и реализуемых государством проектов впечатляет — начиная с глобальных национальных проектов “Электронное правительство”, СМЭВ, портала “Госуслуги” и продолжая ведомственными, но тоже масштабными: проект “Единая медицинская информационно-аналитическая система” (ЕМИАС) Минздрава, электронный кадастр недвижимости Росреестра, система видеоконференцсвязи для удаленного судопроизводства Верховного Суда РФ и многие другие. В реализации большинства из них участвуют компании, чьи специалисты согласились выступить экспертами в нашем обзоре, поэтому их мнение о данных проектах — это информация из первых рук.

Сергей Панов в первую очередь упомянул проект ЕМИАС, основные цели которого — “создание прозрачной информационной среды в учреждениях здравоохранения, сокращение очередей в поликлиниках и больницах, сохранность и защищенность данных” и портал “Госуслуги”, “также являющийся ярким примером информатизации работы госорганов”. Вместе с тем эксперт отмечает, что на рынке услуг для госсектора существует проблема независимой экспертизы реализованных проектов. С точки зрения компании-исполнителя проект может быть реализован успешно, а пользователей система “может не устраивать по ряду показателей”. Во избежание подобных недоразумений сами компании-исполнители заинтересованы в проведении независимой экспертизы работы проектов, “не дожидаясь жалоб пользователей или запросов заказчиков”.

Наталья Храмцовская одним из наиболее ярких примеров успешной деятельности по внедрению ИТ считает деятельность Федеральной налоговой службы (ФНС), которая “не только успешно решает собственные задачи, но и нередко берет на себя решение несвойственных ей вопросов”. К несвойственным, но решенным ФНС проблемам эксперт относит “эпопею по спасению системы учета алкоголя”, т. е. создание новой Единой Государственной Автоматизированной Информационной Системой (ЕГАИС) для автоматизации государственного контроля за объёмом производства и оборота этилового спирта вместо прежней — разработки компании “Атлас”, приведшей в свое время к кризису на алкогольном рынке. Наталья Храмцовская отмечает также, что “…созданные ФНС единые государственные реестры стали основой тех электронных государственных услуг, которые реально работают”. “Достойно выглядят”, по оценке специалиста, и такие ведомства, как Росреестр, Банк России, Федеральная таможенная служба, “сумевшие перевести в электронный вид основные деловые процессы и продолжающие работу в этом направлении”.

Андрей Богомолов в качестве образцов для подражания по уровню информатизации и включению в процесс предоставления услуг в электронном виде назвал ФМС, Росреестр и МВД. Про успехи ФМС и относительное упрощение процедуры получения загранпаспорта мы уже упоминали в начале нашего обзора, а вот проект создания системы кадастра недвижимости в рамках федеральной целевой программы “Создание автоматизированной системы ведения государственного земельного кадастра и государственного учета объектов недвижимости” относительно новый: он был реализован в прошлом, 2011 году. Еще один инновационный проект — создание системы видеоконференцсвязи (ВКС) для дистанционного судопроизводства Верховного Суда РФ с целью проведения кассационных и надзорных судебных заседаний в режиме удаленного участия осужденных, находящихся в региональных следственных изоляторах. Использование современных медиатехнологий, подчеркивает эксперт, позволяет реализовать судебные заседания с эффектом личного присутствия. “Использование ВКС, — говорит Андрей Богомолов, — обеспечивает требования законодательства РФ, сокращение сроков рассмотрения дел и экономию бюджетных средств”.

Александр Уланский, руководитель направления по работе с корпоративными заказчиками, департамент серверов, систем хранения данных и сетевых решений “HP Россия”, к числу наиболее успешных проектов отнес ГАС “Выборы”, АС “Законотворчество” (система Федерального собрания РФ), ГАС “Правосудие”, Государственную информационно-аналитическую систему контрольно-счетных органов, государственную систему изготовления, оформления и контроля паспортно-визовых документов нового поколения. Основой успеха перечисленных систем, по мнению эксперта, в первую голову является наличие проработанной нормативной базы, которая “…позволяет собирать, обрабатывать, хранить и предоставлять доступ к информации, а также осуществлять эксплуатацию и планомерное развитие указанных ИС”.

Вадим Деянышев, генеральный директор компании “АйТи. Ведомственные системы”, привел примеры из практики автоматизации ГИБДД — проект записи граждан на техосмотр и регистрацию через портал госуслуг, а также систему автоматизации московской ГИБДД, обеспечивающую водителям удобный доступ к информации о штрафах через портал (включая SMS-уведомления и сообщения по электронной почте).

О принципиальной разрешимости любых проблем

Косность, бумажная волокита — все эти древние, и, как иногда кажется, неизлечимые болезни российской государственности конечно же не могут не проявляться при внедрении самых новейших технологий. И один из вероятных плюсов внедрения ИТ-решений — выставление этих врожденных пороков на всеобщее обозрение, подчеркивание их вопиющего анахронизма. На вопрос о проблемах при работе с госсектором наши эксперты в большинстве своем предпочли сделать акцент на технических вопросах, подчеркивая принципиальную разрешимость любых возникающих проблем — в том числе организационного характера.

Наталья Храмцовская с определенным скепсисом констатирует, что в целом программа перехода на оказание государственных услуг в электронной форме осуществляется традиционно для России — “бездумно и с упором на показуху”. “Очень много усилий прилагается для ускорения доставки запросов в государственные органы, — подчеркивает эксперт. — Однако при этом совсем не многое делается для модернизации внутренних деловых процессов и для воспитания и удержания квалифицированных кадров”. В результате, отмечает специалист, общая производительность государственного органа часто остается на прежнем уровне. Вместе с тем Наталья Храмцовская признает, что в случае, когда у государственного органа и коммерческой организации “есть взаимная заинтересованность в налаживании эффективного взаимодействия”, проблем обычно возникает немного, а те, что появляются, — быстро решаются.

Андрей Богомолов в первую очередь отмечает жесткую привязку контрактов на реализацию ИТ-проектов в госорганах к годичному циклу бюджетирования. На практике это означает, что проект (или его значимый этап) должен быть полностью завершен к концу календарного года, и это “держит в жестких рамках” всех участников процесса — и заказчика, и исполнителя. Второй важный момент, на который обращает внимание эксперт: участие в государственных тендерах предполагает наличие у компании безупречной репутации, а также прозрачности всех бизнес-процессов, поскольку “реализация крупных госконтрактов всегда влечет за собой разноплановые проверки предприятия”. Что касается самой схемы реализации проектов, то здесь, по оценке представителя “Техносерва”, ситуация схожа с проектами для коммерческих компаний: “Управленческая ИТ-структура практически одинакова”. Еще один существенный аспект — особенное внимание государственных ведомств к вопросам защиты внутренней информации и персональных данных граждан.

Тимур Меджитов подчеркивает, что в проектах внедрения СЭД специалисты компании “практически не испытывают организационных проблем”, поскольку “накопленный опыт позволяет заранее переводить их в риски проекта и решать в рабочем порядке”. “В техническом плане, — добавляет эксперт, — мы до сих пор сталкиваемся с проблемами каналов связи при построении централизованной архитектуры, с низкой квалификацией ИТ-специалистов на уровне малых муниципальных образований и ряда территориальных управлений федеральных органов власти”. Что касается проектов по переводу госуслуг в электронный вид и реализации сервисов получения данных из СМЭВ или представления данных в СМЭВ, то на этом направлении возникают как организационные, так и технические проблемы, признает эксперт. В организационном плане представитель компании DIRECTUM констатирует отсутствие формализованной, положенной “на бумагу” архитектуры решений с описанием всех нюансов и тонкостей, необходимых для выполнения работ компаниями-исполнителями по подобным проектам. “Архитектура есть, — поясняет Тимур Меджитов. — Есть специалисты, которые ее разрабатывали и реализуют пилотные проекты, но они не всегда доступны для консультаций, а их знания и опыт не всегда документированы”. Усложняют реализацию проектов и прописанные в нормативных актах жесткие сроки, не обеспеченные, по оценке г-на Меджитова, ни технически, ни ресурсно. Технические проблемы проектов зачастую напрямую вытекают из организационных, подчеркивает эксперт: “Трудозатраты и сроки могли бы быть серьезно сокращены за счет четких правил и методик работы разработчиков и консультантов”. В числе серьезных проблем Тимур Меджитов отмечает и недоверие представителей государственного сектора на первых стадиях знакомства, часто обусловленное прошлым негативным опытом сотрудничества госоргана с некоторыми поставщиками товаров и услуг, которые “за определенные деньги” якобы “могут сделать любые работы”.

Алексей Сабанов констатирует схожесть проблем, возникающих с любыми заказчиками — как коммерческого, так и государственного сектора, и в первую очередь, по оценке эксперта, это проблема низкой квалификации. “Чиновник не всегда обладает необходимым уровнем технической квалификации для принятия стратегических решений, — говорит специалист. — Что мы зачастую и видим по формальному подходу к составлению конкурсной документации, не учитывающей тонкостей развития рынка информационных технологий в России”. Отмечает Алексей Сабанов и актуальность правовой проблемы: нормативная база пока лишь “пытается догнать само развитие ИТ”.

Вадим Деянышев обращает внимание на проблемы регламентов и законодательных актов, регулирующих работу госсектора. В нормативно-правовом поле, констатирует эксперт, немало “белых пятен” и нестыковок, которые “достаточно сильно тормозят” сам процесс автоматизации и информатизации госструктуры. Вторая трудность — сопротивление внутри госаппарата со стороны “простых исполнителей”. В результате автоматизации регламентов, объясняет Вадим Деянышев, “…их работа становится прозрачна и понятна, т. е. их деятельность загнана в информационную систему, поэтому все их действия можно отследить с точки зрения затрат по времени на решение тех или иных проблем”. Нежелание чиновников или других заинтересованных лиц быть уличенными в затягивании дел приводит к сопротивлению вплоть до прямого саботажа и вредительства, констатирует специалист.

О вероятных ИТ-приоритетах госсектора на ближайшее будущее

Чиновники любого государства в мире, в любой сфере государственного управления недолюбливают публичность и неохотно идут на диалог — с обществом, прессой. Российские чиновники не составляют приятного исключения, поэтому, как представляется, аналитикам и экспертам компаний — поставщиков ИТ-услуг и решений для госсектора приходится постоянно проделывать большую работу по анализу тенденций рынка, российского и западного опыта, собственных проектов с тем, чтобы самостоятельно сделать выводы о возможных изменениях потребностей государственных предприятий и быть к ним готовыми. Впрочем, ИТ последние годы развиваются настолько стремительно, что вряд ли в данном аспекте сами чиновники могут быть компетентны в своих завтрашних потребностях — скорее, им самим нужна компетентная подсказка экспертов.

Вадим Деянышев считает, что сейчас основное движение информатизации органов государственной власти задается внедрением ФЗ № 210 “Об организации предоставления государственных и муниципальных услуг” и переводом госуслуг в электронный вид (эксперт даже сравнивает этот закон с историческим планом ГОЭРЛО). По его оценке, с точки зрения привлеченных ресурсов, охвата внутри госаппарата, влияния на ИТ-рынок — это крупнейший проект в истории постсоветской России. Все органы государственной власти сегодня строят свои программы информатизации с оглядкой на распорядительные документы о переводе госуслуг в электронный вид, констатирует Вадим Деянышев, причем — под жестким контролем со стороны вышестоящих инстанций: “На уровне руководителей федеральных органов, руководителей региональных администраций и вплоть до оргвыводов, увольнений и других карательных мероприятий”.

Вячеслав Елагин приоритетными в ближайшем будущем задачами считает сокращение нагрузки на ИТ-персонал государственных органов и поддержку онлайн-связи с мобильными сотрудниками. “Эволюционное развитие ИТ-индустрии приводит к росту парка вычислительного оборудования, — отмечает эксперт. — При этом число ИТ-специалистов в государственных организациях обычно не увеличивается пропорционально. В результате нагрузка на существующий персонал в госструктурах весьма существенна, поэтому будут востребованы решения, позволяющие разгрузить ИТ-персонал государственных структур”. Таких решений, подчеркивает Вячеслав Елагин, много — это и средства автоматизации управления эксплуатацией ИТ, и облачные технологии, и аутсорсинг. Второе актуальное направление развития текущего года — предоставление безопасного и надёжного доступа к рабочим информационным системам посредством мобильного доступа, в том числе и при помощи планшетных устройств. Соответственно, отмечает специалист, должны быть разработаны не только приложения, способные такой доступ обеспечить, к этому должна быть готова и вся экосистема государственного управления.

Тимур Меджитов уверен, что серьезное внимание необходимо уделить вопросу разработки ведомственных специализированных решений — аналогов используемых в коммерческих структурах ERP-систем. “По сути это означает создание набора сервисов или продуктов, которые позволяют на единой платформе реализовывать комплекс ведомственных задач, — разъясняет эксперт и добавляет: — По этому пути уже идет ряд органов власти”. Другим важным направлением Тимур Меджитов считает развитие в органах власти концепции ECM, в рамках которой расширяется спектр задач, делегируемых системам управления контентом. В настоящее время, констатирует специалист, большинство подобных задач решается либо традиционным образом, т. е. без участия каких-либо информационных систем, либо при помощи морально устаревших решений.

Андрей Богомолов выделяет у компаний, работающих с предприятиями госсектора, три компетенции, которые востребованы сегодня и будут востребованы завтра при информатизации федеральных госструктур. Первая —опыт создания территориально-распределенных инфраструктурных проектов и вкупе с ними ведомственных сетей передачи данных федерального масштаба. Вторая — умение создавать нишевые решения под задачи конкретного ведомства, причем здесь, по оценке эксперта, будут востребованы как адаптация информационных систем и платформ ведущих мировых производителей (SAP, Oracle и пр.), так и собственные разработки уникальных приложений под узкопрофильные задачи министерств и ведомств. В качестве примера собственных удачных и востребованных разработок специалист привел систему дактилоскопического распознавания (МВД России), ведомственную систему миграционного учета (ФМС России), разнообразные решения по созданию электронных кабинетов чиновников. И третья востребованная компетенция — обслуживание, сопровождение и развитие существующих ИТ-систем федерального масштаба, что требует от специалистов компании-исполнителя глубокого понимания задач заказчика и знания всего комплекса его инфраструктуры, алгоритмов взаимодействия.

Алексей Сабанов обращает внимание на актуальность защищенного Web-доступа и целого спектра решений в плане использования электронных госуслуг для обеспечения “жизненных вопросов граждан и организаций”. Растущую злободневность решений по организации ИТ-безопасности отмечает и Сергей Панов, добавляя к ним актуальность “полноценного электронного документооборота” и карточных программ типа “Универсальной электронной карты”.

Наталья Храмцовская, ссылаясь на опыт США и Великобритании, отмечает критичность дальнейшего нарастания объёмов использования электронных документов и архивов. “В США уже столкнулись с тем, что имеющиеся технологии не позволяют эффективно управлять гигантскими объёмами документов и информации, — констатирует она. — Нужно не просто внедрять всё более мощные программно-аппаратные средства, но и менять законодательно-нормативную базу, пересматривать теорию и рекомендуемую практику делопроизводства и архивного дела”. Вместе с тем в ближайшей перспективе, по мнению специалиста, по-прежнему будут востребованы продукты “эконом-класса” — особенно теми органами власти, которые только начинают осваивать ИТ. Но и спрос на более совершенные решения мирового уровня будет нарастать. Ведомствам потребуются мощные гибкие системы поддержки деловой деятельности, в том числе и для взаимодействия с гражданами и организациями. Госструктурам придётся решать и проблему долговременного хранения юридически значимых государственных электронных документов, создавать государственные и муниципальные электронные архивы. Нельзя, по мнению Натальи Храмцовской, игнорировать и облачные вычисления, которым “в ближайшее время будет уделено очень большое внимание”. Процесс перехода в облака “вряд ли будет безоблачным”, уверена Наталья Храмцовская, но “никто из ведущих разработчиков не станет игнорировать это направление развития, рискуя остаться без своего куска государственного пирога”.

ПО — свободное и не очень

Термин “свободное ПО” — несколько лукавый, это давно уже очевидно для специалистов. “Свободное” не означает “бесплатное”, “гибкое”, а тем более — безопасное и надежное. И, соответственно, проприетарное ПО отнюдь не всегда влечет за собой дороговизну лицензий, отсутствие гибкости и даже закрытость кода. Очевидно ли это для российских чиновников? Вопрос. Правительство РФ, как известно, в свое время утвердило план перехода на свободное ПО (распоряжение 2299-р от 17.12.2010). Мы поинтересовались, каково отношение наших экспертов к СПО и инициативам Правительства.

Наиболее полно и четко суммировала мнение профессионального сообщества по вопросу регулирования государством использования свободного или проприетарного ПО, на наш взгляд, Наталья Храмцовская: “Свободное ПО — всего лишь иная бизнес-модель получения прибыли от программного обеспечения, когда основные доходы поступают не от продажи лицензий, а от услуг по внедрению, поддержке, обучению. В соизмеримых по масштабу проектах итоговые затраты заказчиков на протяжении довольно длительного периода оказываются примерно одинаковыми при внедрении как проприетарного ПО, так и СПО”. Соответственно государство, по мнению специалиста, заинтересовано “…не в том, чтобы дать преимущество одной бизнес-модели перед другой, а в стимулировании конкуренции на рынке ПО с целью получения более качественных продуктов по более низким ценам”. Именно такую политику, напоминает Наталья Храмцовская, проводит Евросоюз, который за счет поддержки СПО оказал сильное давление на ведущих поставщиков лицензионного ПО. И при этом вовсе не намерен отказываться от их услуг — особенно после того, как в конкуренции с СПО они снизили цены и заметно смягчили условия лицензирования. Отмечает эксперт и дефицит российских разработчиков программного обеспечения, использующих модель СПО. По ее оценке, упомянутое распоряжение Правительства не имело никаких серьезных последствий, и это хорошо, поскольку “попытки насильственного навязывания СПО государственным органам скорее способствуют дискредитации идеи СПО, чем её продвижению”.

Мнение большинства других экспертов по данному вопросу совпадает с вышеприведенным: с одной стороны, все признают пользу СПО, с другой — констатируют необходимость взвешенного подхода к внедрению любого ИТ-решения, экономического расчета целесообразности на основании совокупной стоимости владения.

О движущих силах настоящего и будущего ИТ в госсекторе

Глобальным фактором, позитивно влияющим на информатизацию органов российской власти, Вадим Деянышев называет открытость современного мира. Именно глобальной открытостью, по мнению эксперта, и диктуется необходимость дальнейшей информатизации госсектора в целях повышения конкурентоспособности российского государства на мировом рынке, которая становится критически важной перед вступлением нашей страны в ВТО. Второй важный момент, отмечаемый специалистом, — низкая производительность труда в госсекторе, которую с применением ИТ можно повысить. К локальным позитивным факторам развития процесса информатизации госуправления Вадим Деянышев относит, в частности, законодательные акты, регулирующие перевод госуслуг в электронный вид. Основной сдерживающий фактор, по мнению эксперта, — недостаточная развитость российской ИТ-отрасли в целом и дефицит квалифицированных кадров.

Тимур Меджитов согласен с коллегой: главный сдерживающий фактор — люди, кадры; но он эту проблему рассматривает в контексте руководства ИТ-проектами. По мнению эксперта, “нужны команды лидеров, которые готовы ставить глобальные задачи перед собой и другими…”, а также “…управлять крупными и сложными проектами, позволяющими в сжатые сроки вывести органы власти на новый уровень работы с населением и на новый уровень внутренней эффективности”. Серьезным позитивным фактором эксперт считает принятие законов и нормативных актов, связанных с переводом госуслуг в электронный вид. Его следствием, по мнению эксперта, является приход в госсектор ИТ-команд из коммерческого сектора и как результат — формирование новой ИТ-культуры, организация более значимых для населения и повышения эффективности работы госслужащих ИТ-проектов.

Александр Уланский, назвав “бурное развитие технологий” главным стимулом развития информатизации, основным сдерживающим фактором считает чисто технический — недостаточное развитие телекоммуникационной инфраструктуры в регионах.

Андрей Богомолов отмечает в первую очередь политическую волю руководства российского государства, запуск программ “Электронная Россия” и “Информационное общество”, которые, по мнению эксперта, дают “существенный результат”, ощущаемый в том числе и простыми гражданами. Второй положительный фактор, названный Андреем Богомоловым, — высокий уровень квалификации ИТ-директоров крупных ведомств, которые “четко понимают задачи и технически грамотно вырабатывают стратегию их решения”.

Наталья Храмцовская тоже уверена, что главным движущим фактором информатизации госсектора является политическая воля руководства страны. Это особенно ясно проявилось, по мнению эксперта, в 2009—2010 гг., когда “первым лицам приходилось лично вмешиваться, чтобы не позволить “задемпфировать” реформы”. Тесно связан с первым и второй по значимости фактор — стремление не отставать от ведущих стран мира в вопросах модернизации системы государственного управления. “Постепенно, по мере того как становится видна отдача, начинает играть роль и собственная заинтересованность государственных органов, а также давление, оказываемое на них обществом, ожидания и потребности которого в последнее время стремительно растут, — анализирует развитие ситуации Наталья Храмцовская. — Положительно сказываются последствия масштабной реформы законодательно-нормативной базы, в ходе которой ликвидированы основные препятствия, мешавшие внедрению ИКТ”. Сдерживает же данный процесс, по мнению эксперта, “непродуманность реформ, их несбалансированность, когда все внимание уделяется только одной стороне дела и игнорируются все прочие (необходимость усовершенствовать деловые процессы внутри государственной машины, привести в соответствие с современными реалиями систему оплаты государственных служащих и т. д.)”. В числе серьезных препятствий эксперт называет и коррупцию.

Вячеслав Елагин основным фактором расширения применения ИТ в государственном управлении России называет формирование информационного общества как такового, а предоставление государственных услуг в электронном виде рассматривает как составляющую этого процесса. Сдерживающим фактором, по мнению эксперта, является несовершенство правовой базы, особенно в контексте допустимости предоставления услуг в электронном виде. Вместе с тем Вячеслав Елагин отмечает, что правительство уделяет совершенствованию нормативно-правового обеспечения серьёзное внимание: “За последние два года правительство РФ приняло более 120 постановлений, так или иначе связанных с развитием электронного взаимодействия в органах государственной власти”.

Несмотря на очевидную сложность и извилистость путей развития российской государственности, в последнее время появилось ощущение, что Россия возвращается на мировой государственный рынок — уже не в качестве одного из двух гегемонов, а как нормальное государство, конкурирующее с другими — в экономическом и политическом планах. Насколько ощущение соответствует действительности, мы убедимся, думается, в ближайшие 4—5 лет, но рассматривать дальнейшее развитие информатизации органов власти хочется именно в этом, позитивном контексте — и нам, и нашим экспертам.