Особые экономические зоны технико-внедренческого типа (ОЭЗ ТВТ) практически созданы, программа технопарков с госучастием начала приносить первые измеряемые результаты, в стране не первый год работает множество центров, также именующих себя технопарками (с различной формой управления и финансирования), проект Сколково практически сформировал костяк резидентов и начал обкатывать бизнес-процессы, регион-передовик Татарстан запустил строительство инновационного города-спутника “Иннополис-Казань”…

Насколько эффективны эти проекты для развития информационных технологий в условиях нашей страны? В попытке разобраться в этом вопросе редакция попробовала опросить представителей всех упомянутых структур, а также экспертов из ряда ИТ-компаний, венчурных фондов, ИТ-ассоциаций, так называемых институтов развития и чиновников Минкомсвязи. Активность респондентов крайне сложно назвать впечатляющей, но определенную картину нарисовать все же удалось.

Предыстория вопроса

ОЭЗ. Идейным вдохновителем и куратором данного проекта выступает Минэкономразвития (в различных своих исторических ипостасях). Отправной точкой текущего этапа развития ОЭЗ в нашей стране принято считать федеральный закон № 116 “Об особых экономических зонах в РФ” от 22 июня 2005 г., определивший четыре разновидности ОЭЗ: промышленно-производственные, туристско-рекреационные, портовые и технико-внедренческие. К последнему типу (как раз и имеющему непосредственное отношение к ИТ) в настоящий момент принадлежат четыре зоны — в Зеленограде, Дубне, Санкт-Петербурге и Томске.

Чтобы стимулировать привлечение компаний-резидентов и приток инвестиций на территории ОЭЗ, в них законодательно предусмотрен особый режим ведения предпринимательской деятельности. Речь в первую очередь идет о налоговых и таможенных льготах. Резиденты на десять лет освобождаются от транспортного налога и налога на имущество, а также на пять лет — от земельного налога. Налог на прибыль в настоящий момент колеблется от 2 до 15,5%, а льготы на отчисления во внебюджетные фонды составят 14% до 2017 г., 21% в 2018-м и 28% в 2019 г. При этом резидентам обещаны льготные условия на аренду офисно-лабораторных помещений, на аренду/выкуп земельных участков и отсутствие платы за подключение к инженерным сетям.

Что касается импорта-экспорта оборудования и товаров, то в этом аспекте ОЭЗ выступает как свободная таможенная зона, куда иностранная продукция ввозится без уплаты пошлин и НДС, а все, что произведено внутри ОЭЗ, облагается пошлинами и НДС в особом порядке.

Кроме того, по уверениям кураторов проекта, все резиденты ОЭЗ получают возможность работать в режиме так называемого дружественного администрирования, при котором существенно снижены различные бюрократические барьеры со стороны власти.

Технопарки. Данный проект Минкомсвязи (опять-таки в различных его исторических ипостасях) иначе как многострадальным назвать сложно. Эксперимент по организации технопарков с привлечением федеральных бюджетных средств стартовал в марте 2006 г. Семь пилотных структур стали создаваться на территориях Московской, Новосибирской, Нижегородской, Калужской, Тюменской областей, Республики Татарстан и Санкт-Петербурга, а позже к программе подключились Кемеровская область и Мордовия.

Изначально предполагалось, что все работы по строительству объектов инфраструктуры и привлечению компаний-резидентов завершатся в 2010 г. Однако уже к 2009-му, когда начался экономический кризис и прошла реорганизация Минкомсвязи со сменой команды ведомства, стало очевидно, что проект откровенно буксует.

После мониторинга реальной ситуации на местах бюджет программы на 2009-й был урезан с 3 до 1,9 млрд. руб., а на фоне отсутствия ощутимых результатов в декабре 2009 г. речь в министерстве и вовсе шла либо о полном сворачивании программы, либо о ее реструктуризации и продлении на неопределенный срок. В 2010-м у проекта сменились кураторы в Минкомсвязи, и в сентябре тогдашний замминистра Илья Массух рассказывал журналистам, что в программе осталось только четыре субъекта, а ее бюджет на 2010 г. съежился с 3 млрд. руб. примерно до 1,5 млрд.

27 декабря 2010 г. Владимир Путин подписал документы о продлении проекта до 2014 г. Наименование “государственная программа” было изменено на “комплексную программу”. Объем федеральных субсидий на 2011—2014 гг. был определен в размере 6,089 млрд. руб., но при этом сообщалось, что средства будут выделены также и для новых участников.

В настоящий момент на сайте Минкомсвязи можно узнать, что в рамках программы действуют и развиваются 12 технопарков в 10 регионах. Построены объекты в Тюменской, Новосибирской и Кемеровской областях, в Мордовии и Татарстане. В стадии строительства находятся площадки в Калужской, Нижегородской, Пензенской, Самарской и Тамбовской областях. При этом замминистра Марк Шмулевич в недавнем комментарии сказал лишь о семи действующих технопарках, не уточнив их названий (о возможных причинах такой арифметики — ниже).

Налоговых и любых других федеральных льгот для резидентов технопарков не предусмотрено.

Сколково. Публичное заявление о необходимости создания в России мощного центра исследований и разработок по примеру американской Кремниевой долины, который был бы сфокусирован на поддержке всех приоритетных направлений экономического развития страны, президент (на тот момент) Дмитрий Медведев впервые сделал 12 ноября 2009 г. во время традиционного ежегодного послания Федеральному собранию.

В настоящий момент все резиденты Сколкова в течение десяти лет (если раньше объем их выручки не превысит 1 млрд. руб., а размер прибыли не перевалит за 300 млн.) освобождены от налогов на прибыль, имущество организаций и добавленную стоимость (кроме НДС, уплачиваемого при ввозе товаров в Россию из-за рубежа). Кроме того, для них предусмотрены пониженный тариф страховых взносов (14%) и компенсация таможенных платежей (таможенной пошлины и НДС) в отношении товаров, ввозимых для целей их использования при строительстве, оборудовании и техническом оснащении объектов недвижимости в центре или необходимых участникам проекта для исследовательской деятельности.

Резидентам на льготных условиях оказываются услуги по оформлению прав на интеллектуальную собственность, услуги таможенного брокера, предоставляется в аренду исследовательское оборудование и офисы. Компании могут привлекать для работы иностранных граждан без специального разрешения и без учета установленных государством квот.

В отдельных случаях компании на конкурсной основе могут претендовать на получение грантов — на безвозмездной основе.

Текущие результаты

Из отчета ОАО “Особые экономические зоны” за 2011 г. мы узнаем, что общее количество рабочих мест, созданных резидентами ОЭЗ ТВТ к началу текущего года составило 2754. (Всего ОЭЗ включали на тот момент 305 компаний-резидентов; сколько из них находилось в ОЭЗ ТВТ, не уточнялось.) Объем продукции, работ и услуг, произведенных в ОЭЗ ТВТ, достиг уровня 6,974 млрд. руб. (2,818 млрд. за 2011 г.); объем совокупных налоговых отчислений резидентов в бюджеты всех уровней — 1,59 млрд.

При этом еще в марте 2011 г. Владимир Путин на совещании в Томске упоминал, что в общей сложности в инфраструктуру технико-внедренческих зон (в дороги, производственные помещения, лаборатории) государство уже вложило порядка 28,3 млрд. руб.

В инфраструктуру технопарков, по данным Минкомсвязи, к концу 2011 г. было вложено 7 млрд. руб. федеральных средств, а также 8,5 млрд. региональных и 4 млрд. средств частных инвесторов. В рамках проекта было создано 9 тыс. рабочих мест. Выручка компаний-резидентов с 2009 г. превысила 39 млрд. руб., из которых около 17 млрд. — за 2011 г. (Правда, по свежим данным Марка Шмулевича, речь идет уже о 51 и 17 млрд. выручки соответственно.) Возврат налогов в бюджеты всех уровней составил 5,6 млрд. руб. (В марте 2012 г. г-н Массух на III Форуме инновационных технологий Infospace сообщил, что налоговые поступления от выручки уже превысили федеральные вложения.) С 2010 г. в технопарки начали поступать частные инвестиции, объем которых к настоящему моменту превысил 4 млрд. руб.

Как мы видим, сравнительная характеристика вроде бы выглядит в пользу программы технопарков. Однако не трудно догадаться, что цифры здесь отчасти условны; оценивать отдачу от проектов в лоб (вложили/получили) — по меньшей мере лукавство. Очаги концентрации интеллекта сами по себе резидентов из воздуха не рождают, они их привлекают со стороны. А это значит, что в том или ином виде большинство компаний и так существовало бы вне всяких ОЭЗ и технопарков — какую-то выручку при этом они имели бы и налоги с нее в казну платили.

Наглядным подтверждением неправомерности использования простой арифметики может служить статистка по проекту Сколково. У него сейчас уже более 700 резидентов (порядка двухсот из них принадлежат к ИТ-кластеру), которые находятся в экономических отношениях с государством, в то время как самого иннограда пока что физически не существует.

В этой связи возникает вопрос, а нужно ли тогда в принципе физически собирать людей вместе, вкладываясь в дорогостоящую инфраструктуру, если все и так может существовать на виртуальном взаимодействии, причем в случае ИТ (возможность совместной работы в облаке и пр.) за счет него вполне можно достигать реального синергетического эффекта?

Директор по развитию технопарка “Сколково” Максим Киселев на этот счет категорично заявляет, что только живое и непосредственное взаимодействие компаний позволяет формировать то, что в фонде называют инновационной средой или экосистемой. По его убеждению, только виртуально она не формируется. Так что строительство Сколкова будет продолжаться. Какие-то значимые результаты мы увидим к концу 2014 г., когда на территории иннограда предположительно пройдет форум Большой восьмерки. До 2015 г. на Сколково (разумеется, не только на ИТ-кластер, но и на другие четыре) будет потрачено 85 млрд. руб. бюджетных средств, а общий объем финансирования иннограда, включая внебюджетные источники, в ближайшие годы должен составить около 170 млрд. Полное окончание стройки, по словам г-на Киселева, запланировано на 2020 г.

Проблемы и решения

Разумеется, ни один из инструментов государственной поддержки инновационной деятельности не обходится в нашей стране без критики. Так, в контексте программ создания ОЭЗ, технопарков и иннограда Сколково не первый год не прекращается полемика о том, что речь идет о сугубо девелоперских проектах, которые к технологиям прямого отношения не имеют. На это, в частности, указывает президент Руссофта Валентин Макаров, который ответственность за такое положение вещей возлагает на государство, изначально исходившее из неверных предпосылок. Реальная привлекательность очагов интеллекта для бизнеса в его понимании должна складываться из вполне очевидных составляющих. Во-первых, затраты на аренду новых офисов должны быть достаточно низкими, чтобы окупить расходы на переезд (в противном случае опосредованные выгоды от размещения в ОЭЗ/технопарке/иннограде не смогут перевесить прямые финансовые потери компании). Во-вторых, выделенные территории должны иметь высокую транспортную доступность. В-третьих, в возникающих кластерах должны находиться компетенции (тренеры, коучи, менторы, консалтеры), кадровые ресурсы (кафедры вузов и центры переподготовки), источники финансирования (посевные и венчурные фонды, а также фонды НИОКР наподобие фонда “Сколково”). Кроме того, г-н Макаров считает необходимым организовывать в создаваемых центрах интенсивный процесс обучения таким предметам, как менеджмент и маркетинг.

С данной точкой зрения во многом согласен и Максим Киселев, также считающий первостепенной задачей создание в кластерах эффективной среды сервисов для стартапов. В таком разрезе ситуация в ОЭЗ ему не знакома, а вот многое из того, что он лично наблюдал в ряде технопарков, позволяет ему делать вывод именно об их явной “девелоперской” сущности. Что же касается Сколкова, то, как уверяет г-н Киселев, в нем многоаспектная сервисная среда сейчас вполне успешно создается. Речь идет и о так называемых корпоративных сервисах (бухгалтерия и пр.), и о доступе к оборудованию самого высокого уровня для R&D, и о крайне важной группе сервисов развития — начиная от работы бизнес-тренеров и заканчивая международным продвижением. (Здесь г-н Киселев отмечает интересный тренд. Если раньше стартапы сначала стремились крепко встать на своем рынке, а потом уже куда-то двигаться, то сейчас многие компании как только доходят до стадии продукта, мгновенно стремятся выйти с ним за рубеж.) Кроме того, в Сколкове, по словам г-на Киселева, не только помогают своим подопечным найти инвесторов, но и учат, как с ними грамотно разговаривать.

Всего этого в технопарках г-н Киселев в полной мере не наблюдает. Где-то предлагается помощь в доступе к оборудованию, где-то предоставляются преференции на локальном рынке (например, в Татарстане в тендерах при прочих равных условиях предпочтение может быть отдано резидентам местного ИТ-парка), где-то заметны ростки корпоративных сервисов. Но в основном технопарки на льготных условиях размещают у себя сервис-провайдеров и дают небольшую арендную скидку стартапам. Не более того.

Завершая сравнение Сколкова и технопарков, г-н Киселев отмечает принципиальное различие в системах отбора резидентов. Технопарки осуществляют этот процесс напрямую, по ряду довольно простых критериев. И это вполне объяснимо, так как, по его мнению, команд-претендентов, желающих стать резидентами этих кластеров, меньше, чем готовых к их приему офисов. В Сколкове же первичная экспертиза проектов осуществляется заочно, вслепую и без возможности идентифицировать заявителя — силами независимых экспертов, из разных стран мира, выбираемых компьютером из пула по случайному принципу. В итоге, с одной стороны, в Сколкове сейчас уже более 700 резидентов, что существенно превышает первоначальные планы. Но с другой — нужно понимать, что через фильтр отсеялось в десять раз больше команд.

Генеральный директор одного из самых успешных, по общему мнению, технопарков — в новосибирском Академгородке — Дмитрий Верховод обвинения в “девелоперской” сущности своей структуры отвергает. По его уверению в Академгородке ничего не строится абстрактно и каждый построенный квадратный метр недвижимости имеет своего заказчика и конкретное предназначение.

Проблемы г-н Верховод видит в другой плоскости. По его словам, в технопарках остро не хватает государственной поддержки для предприятий, которые находятся в посевной или даже в предпосевной стадии. Кроме Фонда содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере, большая часть институтов развития нацелена прежде всего на работу с проектами в венчурной стадии, когда уже есть продукт, есть объемы его производства и их нужно просто масштабировать. По словам г-на Верховода, недавно этой проблемой начала заниматься РВК, но ее усилий все еще недостаточно.

Дмитрий Верховод отдельно подчеркивает, что господдержка нужна именно стартапам, а не приютившим их технопаркам. Если компании смогут развиваться, они станут пользоваться всеми кластерными сервисами и платить за них. Если же проектам не помочь на начальном этапе, то технопаркам не на чем будет зарабатывать, а институты развития окажутся бессмысленными, потому что им просто нечего будет инвестировать.

Какие-либо комментарии от представителей ОЭЗ ТВТ редакции получить не удалось.

Деньги и маркетинг

Как уже было упомянуто выше, российские проекты по созданию очагов концентрации интеллекта сейчас весьма сложно сравнивать между собой объективно — как минимум по причине того, что все они находятся в разных фазах развития и в большей или меньшей степени далеки от завершения. Если в чистом виде взять набор преференций (а редакция когда-то в ходе опроса ИТ-компаний выяснила, что именно они больше всего привлекают потенциальных отечественных резидентов), то сопоставление будет явно в пользу Сколкова. Причем в разных аспектах. Так, управляющий директор и руководитель венчурного бизнеса “ВТБ Капитал” Айдар Калиев указывает, что если технологическая компания хочет стать привлекательной для инвесторов, то в принципе она может добиться этого в любом месте. Но когда она становится резидентом Сколкова, то лояльность к ней повышается автоматически из-за конкретных налоговых льгот, которые особенно актуальны для софтверных компаний, чьи основные затраты составляют зарплаты сотрудников. Что же касается резидентов технопарков, то инвесторы, безусловно, учитывают фактор доступа стартапа к удобной инфраструктуре кластера, но это не является ключевым условием повышения привлекательности. Инвестиции — это в первую очередь история про деньги.

Другое важнейшее преимущество Сколкова — неимоверная раскрученность проекта и его пиар на государственном уровне. На это, например, недавно указывали сколковские резиденты на конференции в “финской кремниевой долине” — городке Сало. Так, руководитель по развитию Star Force Technologies Юлия Титова отмечала, что под эгидой иннограда гораздо проще продвигать свою продукцию на международном рынке. Стартапы чувствуют себя увереннее. Дескать им, если государство им оказало поддержку, то и у клиентов нет повода не доверять.

Еще большее значение имиджевая составляющая имеет для зарубежных компаний, присутствующих на российском рынке. Например, по словам генерального директора российского отделения Honeywell Леонида Соркина, фактор налоговых и таможенных льгот с точки зрения экономии затрат в масштабе всей корпорации решающей роли не играет, поскольку не может компенсировать, скажем, преимущество меньших расходов на производство в азиатском регионе. Но позиционируя себя как крупнейшая мировая корпорация, работающая в области высоких технологий и имеющая существенные интересы в России, Honeywell должна участвовать в масштабных мероприятиях правительства, направленных на развитие научно-технического потенциала государства, — для сохранения благоприятного климата для своей работы в России.

В том же духе высказывается и менеджер по внешним проектам в сфере исследований и разработок Intel в России Анна Лобанова. (Два проекта компании входят в ИТ-кластер Сколкова в рамках направления “Стратегические компьютерные технологии и ПО”.) По ее словам, фонд “Сколково” призван развивать инновации в России, и Intel не может оставаться в стороне. В компании надеются, что ее участие в проекте поможет укрепить связи между индустрией и наукой, будет способствовать конвертации российской науки в бизнес, а также налаживанию взаимодействия между ИТ-компаниями для успешного развития инновационной экономики в России. Кроме того, активное участие крупных корпораций, включая Intel, в Индустриальном консультативном совете фонда “Сколково”, по мнению г-жи Лобановой, поможет сформулировать основные предложения по стимулированию инновационной деятельности в России и предложить принципиально новые подходы к их реализации.

В общем, когда главным инновационным проектом России были технопарки, ряд западных компаний выражал готовность сотрудничать с ними. В настоящий же момент эта готовность ни во что значимое не вылилась, акценты в государстве серьезно сместились, все международное внимание сосредоточилось на Сколкове, а о технопарках будто бы все забыли…

Реанимация “аутсайдера”

Несмотря на все вышеприведенные тезисы в пользу Сколкова, программу технопарков, по всей видимости, хоронить все же рано. Илья Массух указывает на принципиальный момент: технопарки (равно как и ОЭЗ — добавим от себя) создавались в регионах, не в Москве. В столице и без того достаточная конкуренция за квалифицированных специалистов, много успешных компаний. Технопарки, по выражению г-на Массуха, создают ростки инноваций на периферии и дают там возможность консолидировать молодежь, ученых и бизнесменов. (Здесь стоит напомнить, что когда в Сколкове будут построены офисы и проект из виртуальной фазы войдет в реальную, нынешние его резиденты со всей страны обязаны будут в нем разместиться. И какой в итоге будет процент отказников, в Сколкове сейчас даже приблизительно прогнозировать не берутся.)

Илья Массух считает, что если госпрограмма технопарков будет пересматриваться, то в первую очередь нужно расширять географию кластеров. Сейчас они в основном сосредоточены в Приволжском федеральном округе, а должны появиться по всей стране — от Калининграда до Дальнего Востока. При этом в понимании г-на Массуха надо прекращать финансирование уже построенных технопарков: получил деньги от государства, смог встать на ноги и начал приносить прибыль — молодец, освобождай место следующему.

О пересмотре программы г-н Массух говорит отнюдь не случайно. Еще в августе текущего года новый глава Минкомсвязи Николай Никифоров публично заявлял о вероятности такого развития событий. В настоящий момент его слова подтверждает замминистра Марк Шмулевич. По его уверению, среди планов на 2013—2014 гг. — введение конкурсной процедуры отбора технопарков сроком на два года. Принять участие в этой процедуре смогут как уже участвовавшие ранее, так и новые проекты, при условии, что их создание будет завершено сдачей объектов в 2014 г.

Планируется, что по итогам конкурса финансирование сможет получить ограниченное число проектов, и г-н Шмулевич полагает, что их будет около пяти.

Сейчас в Минкомсвязи считают целесообразным создавать технопарки только в тех регионах, где есть инновационные территориальные кластеры, перечень которых утвержден правительством РФ. Они отбирались в рамках процедур Минэкономразвития, которое провело работу по оценке инновационного потенциала различных регионов России.

По словам г-на Шмулевича, влиять на итоговую оценку будут и объемы регионального и частного софинансирования проектов. Регион должен вкладываться в соотношении не менее 1:1 к федеральной субсидии.

Стоимость квадратного метра помещений, построенных за средства федерального бюджета (в случае уже участвующих в программе технопарков, за весь период участия и план будущего периода) министерство также будет учитывать в оценке. Наконец, технопарк должен быть больше, чем просто офисный центр. Ему необходим качественный бизнес-план, что и планируется отразить в скорректированной программе.

Где и что тиражировать?

Итак, в России по части построения так называемой инновационной среды на данный момент уже накоплен определенный опыт — и позитивный, и негативный. В каком же направлении следует двигаться дальше?

Валентин Макаров уверен, что предпочтительной является модель технопарков — в том виде, как она реализована в Финляндии и на Тайване (в России — лишь отчасти). Речь идет о том, что государство размещает технопарк рядом с каким-либо университетом, строит инфраструктуру и инкубатор, в котором спонсирует аренду помещений для стартапов. Государство же софинансирует работу консалтеров, менторов, тренеров и массу активностей в сфере образования, а также в области менеджмента и обмена опытом. Кроме того, рядом с инкубатором государство готовит инфраструктуру для того, чтобы крупные компании строили там свои офисы уже без помощи государства.

Вместе с тем, считает г-н Макаров, в таком технопарке целесообразно внедрять механизмы проведения экспертизы и выделения грантов на проведение НИОКР, которые отработаны в фонде Сколково и которых в отечественных технопарках сейчас нет.

Член совета директоров и директор по стратегическому развитию компании “Ай-Теко” Владимир Львов наиболее близкой к тому, что он хотел бы видеть в качестве воплощения политики государственного стимулирования высоких технологий, считает идею Сколкова. Налоговые льготы, заинтересованность и внимание со стороны руководителей государства (что само по себе в нашей стране является мощным стимулом развития), привлекательное месторасположение (хотя хотелось бы увидеть в реальности, а не на словах транспортную доступность и развитую инфраструктуру района), близость предприятий, людей, капитала, вовлеченного в сферу высоких технологий (прагматических идей и практических проектов, как ИТ понимают во всем мире), — все это именно то, что, по мнению г-на Львова, и должна обеспечивать зона развития инноваций.

Группа “Ай-Теко” даже выражает теоретическую готовность разместить в Сколкове свои инновационные и исследовательские предприятия, занятые в области распознавания речи, исследования поведения людей в блогосфере, повышения качества технологических процессов в металлургическом производстве и ряд других. Кроме того, “Ай-Теко” хотела бы реализовать в Сколкове вторую очередь своего ЦОДа “ТрастИнфо” и предложить на его базе ряд программ для предприятий СМБ.

Директор по исследованиям и инновациям компании “АйТи” Борис Славин склонен рассматривать действительность более универсально. Одна из структур группы (“Юниклауд Лабс”) уже стала резидентом Сколкова, но при этом компания участвует в проекте создания технопарка в Уфе, где якорным партнером определен ее местный центр заказной разработки.

Борис Славин считает, что в России будут востребованы все средства организации деятельности высокотехнологичных компаний. Стартапам интересны предложения типа Сколкова, в которых предлагаются инструменты финансовой помощи. Компаниям, которые быстро развиваются, будут интересны технопарки, имеющие развитую инфраструктуру и позволяющие быстро расширять число рабочих мест. Наукоемким проектам будет полезно прописываться в инноградах совместно с научными и образовательными центрами. Однако не стоит забывать, отмечает г-н Славин, что современные коммуникации позволяют объединять усилия без географического переезда. И если мы говорим о завтрашнем дне, надо учитывать этот момент и развивать инфраструктуру высокотехнологичных зон не столько за счет строительства, сколько за счет современных коммуникаций.

Универсального подхода, по всей видимости, придерживаются и в одном из главных институтов развития — РВК; сама со стартапами финансовых отношений РВК не имеет, но инвестирует венчурные фонды, которые уже непосредственно вкладываются в компании. Директор департамента продвижения инноваций и социальных программ, член правления РВК Евгений Кузнецов указывает на то, что инновационная экономика везде в мире устроена весьма специфически: никогда не развиваясь равномерно, она существует лишь в определенных точках, а не размазана ровным слоем по стране. Евгений Кузнецов нисколько не сомневается, что в России будет формироваться кластерная модель. При этом задачу РВК он видит отнюдь не в том, чтобы искусственно отрывать людей от мест и пересаживать их из одной точки в другую, а в том, чтобы помочь успешным точкам стать центрами, вокруг которых будут формироваться кластеры. И совершенно не важно, как именно они будут называться — ОЭЗ, технопарки или иннограды.

По убеждению г-на Кузнецова, вся история инноваций в мире говорит о том, что сейчас нельзя в рамках представлений о плановой экономике определить конкретные точки роста, выделить строгое количество ресурсов и получить нужный результат. Мировая инновационная экономика всегда дает взлеты в определенных вещах, которые можно было предвидеть, но нельзя запрограммировать. Самый классический пример — это Япония, сделавшая после войны ставку на машиностроение и судостроение, но мировой экономической державой ставшая благодаря микроэлектронике, о которой до этого вообще никто не знал. В некотором смысле это и есть венчурная идеология. Нужно вкладывать во многие разные проекты, и как только где-то начинает происходить отдача, концентрироваться.

То есть на уровне алгоритмов, резюмирует г-н Кузнецов, совершенно правильно, что сейчас государство поддерживает разные формы концентрации интеллекта в России. Нужно делать очень много разных вещей, и тогда в сумме получится тот эффект, которого мы все ждем.

В заключение стоит отметить, что и само Сколково, несмотря на благоприятный политический климат, тянуть на себя одеяло, возможно, не склонно. По крайней мере в понимании Максима Киселева очаги инноваций должны возникать по всей стране, но они вовсе не обязаны управляться централизованно, а тем более содержать в своем названии слово “сколково”.