К 90-летию старшего научного сотрудника ИТМиВТ Олега Константиновича Щербакова — советского научного эксперта в Пекине, начинавшего сборку первой китайской ЭВМ — самой быстрой в Азии на тот момент.

55 лет назад начались испытания первой китайской ЭВМ БЭСМ-К.

К середине 1950-х авторитет московского Института точной механики и вычислительной техники (ИТМиВТ) — научного лидера отрасли -- вырос настолько, что без его участия не обходилась ни одна конференция. О нем заговорили за рубежом; на стажировку в институт потянулись китайские ученые.

Те китайские инженеры, которые тогда учились в США, склонялись к американским разработкам; учеба — лучшая реклама. Однако когда директор ИТМиВТ акад. С. А. Лебедев ввел в эксплуатацию БЭСМ-2, его посетила представительная делегация Академии наук Китая и, познакомившись с работой института, предложила по программе сотрудничества двух академий (с одобрения руководства КНР) план совместного создания в Китае научно-производственной базы для развития вычислительной техники. АН КНР хотела собрать именно БЭСМ-2.

Подписанное соглашение предусматривало создание в Пекине Института вычислительной техники (ИВТ) — аналога ИТМиВТ, совместную подготовку его персонала, передачу документации на БЭСМ-2 и оказание технической помощи в ее сборке и наладке. При тогдашнем уровне советско-китайских отношений всё это было совершенно естественным.

Договорились, что в Пекине будет постоянно работать как минимум один научный советник из СССР для чтения лекций и практической помощи. Соответственно в Москве обучилась большая группа китайских стажеров и аспирантов, а в Китае в 1957—1959 гг. сменились пятеро московских ученых.

Труднее всего пришлось первому — Олегу Константиновичу Щербакову, специалисту по системам питания ЭВМ. С. А. Лебедев, изучавший возможности Китая по созданию новой масштабной отрасли, сказал ему в начале 1957 г.: “В Китае хотят сделать ЭВМ, поезжай, посмотри, что они могут”. Так Щербаков и попал в Пекин.

Началось с “конфуза” — в Пекинском аэропорту его никто не встречал; языка он не знал. По счастливой случайности на него обратил внимание какой-то человек, не дождавшийся собственных гостей. Немного зная английский, он заговорил со скучавшим Щербаковым и, оценив ситуацию, отвез его в город к знакомым, переночевать. Наутро выяснилось, что китайская сторона никакого уведомления о приезде не получала (как у Герцена “Кто виноват?”). Все встало на свои места, и тут же началась чуть ли не круглосуточная работа, с лихвой компенсировавшая подобное “невнимание”.

Базовой организацией для первой китайской ЭВМ стал ИВТ в Пекине. Основанный двумя годами ранее, он занимался подготовкой: отправлял специалистов на учебу в Германию, СССР и США, собирал и изучал соответствующую информацию.

Здание его на окраине Пекина еще только осваивалось, новые сотрудники сами заканчивали строительство и отделку, таскали нехитрую мебель, налаживали минимально необходимое энергоснабжение. Поразительную работоспособность и энтузиазм коллектива ИВТ, от директора до переводчиков, Щербаков в полной мере испытал на себе. Рабочий день был ненормированным, в гостиницу он уезжал поздно вечером, а в институте продолжалась работа. Наутро находил на столе длинный перечень свежих вопросов и других дел на день, а все вокруг беспрерывно расспрашивали о чем-то новом.

Щербаков имел четкое задание и широкие полномочия, но в незнакомой стране практически не было возможности посоветоваться с кем-нибудь “из своих”, а языковый барьер (плюс иероглифы) не позволяли объясняться и по словарю. С переводчиками — не намного легче, многие не понимали технические термины. Однако, мобилизовав познания в английском (помог и опыт — в войну был морским радистом в Мурманске), он немного “специализировал” их в нужной области.

АН КНР руководил ее создатель Го Можо (1892-1978) — известный историк, литератор и политический деятель, долго живший в Японии, но с началом японской агрессии в 1937 г. ушедший в Китайскую армию. Го Можо сам курировал работу института. Уважающий себя китаец (где бы он ни жил) относится к своей Родине с глубоким почтением и всегда готов оказать ей посильную помощь (другим бы поучиться!).

Так и ведущие специалисты Фан Синби, Хэ Шаодзун, У Дзикан и др., узнав о пекинской ЭВМ, вернулись в КНР из Европы и Америки. “Поступившись комфортом”, эти удивительно скромные люди трудились с полной самоотдачей: штудировали и редактировали документы и переводы научных работ ИТМиВТ, вместе с молодыми специалистами слушали лекции москвичей, а потом сами занимались с молодежью, восполняя пробелы и снимая многие вопросы. Они пытались изучать и русский язык и помогали советским экспертам познакомиться с Китаем.

90-летний О. К. Щербаков до сих пор вспоминает стремление китайских коллег разбираться абсолютно во всем и их необыкновенные трудолюбие, дружелюбие и гостеприимство.

Сам он читал лекции по элементам электропитания, оценивал технические возможности предприятий Пекина, Шанхая, Нанкина и других городов и помогал организовать производство электроники.

В Китае тогда еще не могли выпускать пальчиковые радиолампы (в БЭСМ их было 4000), полупроводниковые диоды (в БЭСМ — 5000), ферриты, резисторы МЛТ, приборы и многое другое. Недостаток оперативно восполняли с помощью АН СССР, а Китай полным ходом разворачивал собственную промышленность, разумеется, с советской помощью. На новых предприятиях специально созданного министерства, строившихся с помощью СССР, работали десятки наших специалистов и советников, и уже в 1958 г. появились первые китайские радиодетали.

В 1958 г., весьма влиятельный московский академик М. А. Лаврентьев побывал в ИВТ, познакомился с работой наших советников и китайских специалистов и официально подтвердил научную и экономическую рациональность выбора ЭВМ БЭСМ-2 для производства в КНР. В Пекине сначала “присмотрели” М-20 (тоже из ИТМиВТ), но ее сборка была бы намного сложнее.

Доклад Щербакова весьма обнадежил Лебедева, и он направил в ИВТ новых советников. Приехавший А. А. Павликов читал лекции по внешним устройствам и помогал в их разработке. К тому времени в институте уже работал большой коллектив, и создание машины шло полным ходом. ИТМиВТ помогал оборудованием, сырьем, приборами, а в ИВТ все это монтировали, отлаживали и обучали людей.

Сменивший Павликова Ю. И. Визун организовал в ИВТ производственный участок и изготовление ферритовых сердечников для блоков памяти. В Москве подстраховали эту работу, выпустив и отправив в Китай партию сердечников для первого устройства памяти. Дела в ИВТ шли успешно, и к маю 1958 г. там появились первые собственные ферриты; всего их потребовалось более 200 тыс. шт.

Опытный образец БЭСМ-2 собирали в хорошем темпе: хотели сделать к 1 октября — празднику десятилетия КНР, но не удалось, вероятнее всего, из-за предгрозовой обстановки в связи с надвигавшейся “культурной революцией”. Кстати, в эти же годы в Пекине на телефонном заводе начали собирать и другую советскую машину — малую ЭВМ М-3 (разработка лаб. акад. И. С. Брука, ЭНИН АН СССР).

Осенью 1958 г. в Китай приехал руководитель московской группы В. А. Мельников (впоследствии — академик АН СССР). Он курировал начавшуюся в ИВТ комплексную наладку. Машину смонтировали и впервые подключили к сети. Китайский вариант ЭВМ в целом повторял БЭСМ-2 с небольшими усовершенствованиями. Она тоже потребляла 35 кВт и занимала 170 м2 .

В 1958 г. Щербакова (потом и других экспертов из ИТМиВТ) торжественно наградили большой государственной медалью КНР “Китайско-Советская дружба”. Вручал ее сам премьер Госсовета КНР Чжоу Эньлай (1898--1976), постоянно помогавший их работе.

Технических трудностей оставалось еще немало, но квалификация молодежи из ИВТ заметно повысилась, в работу активно включались вернувшиеся из Москвы китайские стажеры. Большинство проблем решил наш последний советник в Пекине А. С. Федоров. К его отъезду в апреле 1959 г. машину уже вовсю тестировали в рабочем режиме. Ее приняли в эксплуатацию с официальным названием БЭСМ-К и титулом “Самая быстродействующая ЭВМ в Азии” (10 000 операций в секунду).

Машина заработала, но… отношения между нашими странами ухудшались, из Москвы уехали последние китайцы-аспиранты, постепенно прекратилась и переписка…