В нынешнем году в нашей системе образования могут наконец-то заработать дистанционные методы. Надеяться на это позволяет повышенное внимание со стороны государства. Так, в конце 2013-го президент Владимир Путин в своем послании к Федеральному Собранию предложил российским вузам развивать дистанционное образование (ДО), ориентированное на соотечественников и граждан СНГ.

До последнего времени проблем в этой области было больше, чем достижений. Хотя еще в 2012 г. был принят закон, который легитимизировал понятие электронного обучения как особого способа реализации образовательных программ, отсутствие необходимой нормативной базы серьезно тормозит продвижение онлайновых методов.

Между тем за рубежом набирает обороты новое направление дистанционного обучения — массовые открытые онлайновые курсы (Massive Open Online Courses, MOOC). Наиболее известными поставщиками таких курсов являются американские организации Coursera, Udacity, MITx и EdX. Идея бесплатного доступного образования настолько понравилась общественности, что число зарегистрированных пользователей этих курсов уже перевалило за миллиард, а массмедиа поспешили назвать MOOC революцией в образовательной сфере.

Однако в последнее время эйфория по отношению к MOOC несколько поутихла в связи с тем, что на смену эмоциям пришли факты и появились более трезвые оценки этой новинки, основанные на практическом опыте.

Чтобы узнать, как сейчас обстоят дела в области дистанционного и электронного образования в России, мы обратились к специалистам из компьютерных компаний, вузов и других образовательных организаций.

Тернистый путь

Все эксперты высоко оценили возможности ДО, считая, что дистанционные курсы, созданные силами лучших лекторов, способны существенно повысить качество преподавания для тех студентов, которые не могут получить знания такого уровня в своем образовательном учреждении. По мнению Анны Зуевой, директора компании “Делайт 2000”, можно совершить следующий шаг, сделав сильные кафедры провайдерами образовательного сервиса для множества вузов, находящихся в том же городе или в других регионах. В свою очередь, потребители одних видов образовательного контента могут стать провайдерами контента по своей специализации.

Однако Сергей Лобачев, заведующий кафедрой информационно-математических технологий и информационного права юридического института Московского государственного университета путей сообщения (МИИТ), считает, что идея взаимодействия учебных заведений больше похожа на мечты, навеянные информацией из Европы, США и других стран: “Да, есть ассоциации, есть учебно-методическое объединение образовательных организаций, но нет совместного образовательного процесса реализации принципов мобильности. Это — работа на перспективу, требующая глубокой методической и технологической проработки и не сулящая быстрый экономический эффект. Поэтому в ближайшее время здесь не приходится ждать серьезных результатов”.

При этом он пояснил, что хотя государство дало добро на дистанционное образование, сама его реализация пока оставляет желать лучшего. Это относится не только к разработкам отдельных вузов, но и к программным продуктам, предлагаемым на рынке. А на государственном уровне никаких идей пока не видно. В результате развитие ДО идет случайным образом, с очень большим разнообразием подходов и часто под руководством случайных людей.

Тем не менее намечаются некоторые сдвиги. По словам Дмитрия Гужели, руководителя проекта “Универсариум”, в Минобрнауки функционирует несколько рабочих групп, разрабатываются новые стандарты электронного образования, в Государственной Думе готовится заседание профильного комитета по образованию, посвященное тематике электронного обучения. Однако на данный момент большая часть этих инициатив направлена на снятие нормативных ограничений, препятствующих развитию электронного образования.

Систематическое применение ДО позволит снизить нагрузку на преподавателей и даст им возможность больше времени посвящать научной деятельности, но для разработки учебных материалов, специально предназначенных для электронной формы обучения, им потребуются дополнительные знания. С этим тоже есть проблемы. По словам Сергея Лобачева, очень редко подготовка преподавателей ведется планомерно и целенаправленно.

И всё же роль преподавателей при реализации ДО очень велика, считает Ирина Смирнова, координатор программ сотрудничества с образовательным сектором, Panasonic Russia: “Перед ними стоит задача создания качественного русскоязычного контента. Безусловно, видеоуроки, MOOC-курсы, онлайн-тестирование дают больше возможностей для получения знаний, становятся важным подспорьем в работе педагога. Благодаря развитию информационных технологий мы уже можем обсуждать переход на обучение по индивидуальным образовательным траекториям и уход от классно-урочной системы”.

Но у государства еще не дошли руки до вопросов подготовки контента для ДО. Как пояснил Дмитрий Гужеля, контентные проекты — это следующий этап проектов государственного уровня. Пока же эти направления развиваются в основном за счет негосударственного сектора или благодаря инициативам вузов.

Видимо, поэтому контент для ДО не всегда бывает на необходимом уровне. Как отметил Сергей Лобачев, случается, что в качестве учебных материалов просто используется устаревшая информация из открытых интернет-источников.

Кроме того, продолжает г-н Лобачев, далеко не для всех профессий достаточно одних лишь лекций и семинаров, нужны практические занятия: “Но открытие виртуальных лабораторий — это скорее воздушные замки. И хотя в российской системе образования есть такой опыт, это работы энтузиастов, а не систематическая деятельность”.

Поэтому пока подготовить специалистов дистанционно можно лишь по ограниченному кругу профессий. В связи с этим Ирина Смирнова рекомендовала не забывать и про другие методы обучения, формирование практических навыков и умения работать в коллективе.

На один из таких комбинированных методов указал Алексей Калинин, директор по образовательным проектам “ABBYY России”: “Перспективная методика смешанного обучения — blended learning — подразумевает сочетание очных занятий на уроках и активной удаленной работы с компьютерными программами, интегрированными с методическими материалами предмета, такими как задания, тесты и прочие инструменты, необходимые для выравнивания уровня знаний учебной группы перед приходом на очередное очное занятие”.

Сейчас многие ведущие университеты мира идут по этому пути в связи с дефицитом высококлассных педагогов, способных доходчиво подавать материал. Онлайновые технологии открывают доступ к занятиям с такими педагогами для учащихся, которые находятся далеко от исходного центра знаний, делая более доступным образование высокого качества. По словам Алексея Калинина, уже появляются экспериментальные площадки для апробации новых форм преподавания.

MOOC: надежды и реалии

Наиболее популярной из таких новых форм является модель MOOC. В США массовые онлайновые курсы открываются с 2010-х, и к 2012-му они стали настоящим хитом. В конце 2013-го эти веяния добрались и до нашей страны. Несколько российских вузов, включая МФТИ, ВШЭ и СПбГУ, вышли на платформу Coursera, на которой до этого были представлены лишь курсы зарубежных университетов. А в декабре открылась российская система “Универсариум”, в которой представлены бесплатные образовательные курсы ряда университетов нашей страны. Проект реализуется при поддержке РИА “Наука” и Агентства стратегических инициатив.

Тем временем в США появились первые результаты исследований относительно эффективности MOOC. Так, в университете Пенсильвании проанализировали активность миллиона пользователей, записавшихся на 16 курсов этого университета на площадке Coursera в течение года. Оказалось, что лишь половина из них прослушали хотя бы одну лекцию и только 4% из тех, кто зарегистрировался, закончили выбранные курсы.

Это — средний показатель, который в зависимости от конкретного курса составил от 2 до 14%. Причем чем выше была рабочая нагрузка на студентов и больше объем домашних заданий, тем меньше учащихся добирались до конца. В других исследованиях получены примерно такие же результаты: онлайновые курсы в среднем заканчивает меньше 10% от тех, кто на них записался.

Дмитрий Гужеля такие показатели считает особенностью МООC: “Дело в том, что цель таких платформ — привлечь значительное число пользователей по различным направлениям в одно место. Получается своеобразная маркетинговая образовательная воронка. И удержание пришедших слушателей — это серьезная задача”.

По данным “Универсариума”, отношение пользователей, начавших обучение и завершивших его, зависит от тематики курса, качества представленного материала, харизматичности преподавателя, технологического исполнения курса, различных мотивационных элементов в процессе обучения и по его окончании, а также от коллаборативной техники и проектной работы в структуре курса.

При выполнении или невыполнении этих условий относительное количество пользователей, закончивших курсы, может изменяться двадцатикратно — от 8 до 0,4%. По результатам первых курсов “Универсариума” среднее число тех, кто обучение завершил, составило 12,7%.

Зарубежные аналитики отмечают, что одна из причин невысокой доли закончивших MOOC-курсы состоит в том, что их очень просто начать — достаточно просто записаться. Но и бросить их тоже ничего не стоит. Поэтому многие слушатели регистрируются на десятке курсов, чтобы потом выбрать то, что окажется наиболее интересным и полезным.

С другой стороны, доля завершивших обучение рассчитывается от огромного числа начавших. В конце концов, 4% закончивших от миллиона начавших — это 40 тыс., что не так уж мало.

Что касается плюсов и минусов массовых онлайновых курсов, то, судя по комментариям к статьям на эту тему, главный недостаток — отсутствие общения с преподавателем. Чтобы восполнить этот пробел, студенты активно поддерживают связь через социальные сети и форумы, которые работают на MOOC-платформах. Однако это не всем нравится, так как переписка не может заменить живого общения.

Преподаватели тоже говорят, что из-за невозможности непосредственно общаться со студентами они не могут оценить, как те усваивают материал, что им понятно, а что нет. Онлайновые форумы не позволяют решить эту проблему.

На некоторых курсах даже проводят лотерею для слушателей, выиграв в которой, счастливчик получает возможность лично побеседовать с преподавателем. Уже появились реформаторы, предлагающие смешанную модель, когда студенты сначала слушают онлайновую лекцию, а потом собираются в классе, чтобы закрепить материал под руководством местного преподавателя.

Не оправдались надежды и на то, что MOOC откроет доступ к образованию молодежи из далеких бедных стран, например из Африки. Исследования показывают, что основную долю слушателей составляют те, кто уже имеет высшее или хотя бы среднее образование. Это вполне естественно, поскольку для самостоятельного освоения материала необходимо уметь и любить учиться. К тому же большое значение имеет и языковой барьер.

Мотивация тоже пока хромает, поскольку даже в США работодатели не воспринимают всерьез дипломы об окончании MOOC-курсов. Видимо, должно пройти время, чтобы такой способ обучения доказал свою надежность.

Так что судя по всему прогноз о том, что модель MOOC сможет заменить традиционное обучение, пока что не сбывается. “МООС — это не конкурент классическому образованию, а в первую очередь витрина и возможность массового предоставления знаний широкой аудитории. Однако метод МООС может стать, а на Западе уже стал серьезным механизмом связи между старыми игроками рынка образования и инновационными образовательными институтами, использующими новые технологии”, — сказал Дмитрий Гужеля.

К тому же модель массового онлайнового обучения еще очень молода, и несмотря на практически младенческий возраст, ей удалось привлечь огромный интерес. Уже идут разговоры о том, что ее нынешний вариант — это MOOC 1.0, а на подходе версия 2.0, которая позволит вывести массовое онлайновое обучение на новую ступень развития.