В России движение в сторону Open Source происходит неравномерно. Всплеск внимания сменяется охлаждением, затем опять появляется интерес. Сейчас идеи свободного ПО получили импульс благодаря теме импортозамещения и расширения экспортного потенциала.
Но достаточно ли этого для подъема отрасли Open Source? Какие действия регуляторов и участников ИТ-рынка могут подстегнуть продвижение СПО в России и превратить идеи импортозамещения из лозунгов в реальные дела? Эти вопросы обсуждались 16 апреля на конференции Russian Open Source Summit 2015.
Вести из коридоров власти
Одной установки переходить на отечественные ИТ недостаточно. Необходима законодательная база, направленная на поддержку импортозамещения и предоставление преференций российским разработкам.
В последнее время в области законодательного обеспечения наметились сдвиги. Так, в конце феврали появился проект постановления правительства, в котором идет речь о преференциях при госзакупках софта и создании реестра отечественного ПО. При этом покупка западных продуктов не запрещается, но прежде, чем что-то купить, надо посмотреть в реестр, есть ли там российские аналоги, и в случае приобретения зарубежного ПО нужно это обосновать, указав на недостатки отечественных продуктов.
Появились и критерии для признания ПО отечественным. Это необходимо, так как только такой софт будет включаться в реестр программ, которые смогут претендовать на господдержку в рамках мер импортозамещения.
1 апреля Минкомсвязи выпустило приказ «Об утверждении плана импортозамещения ПО», в котором выделены 14 сегментов рынка корпоративного программного обеспечения, в которых доли зарубежного софта в течение десяти лет должны существенно сократиться, в среднем с
Но, как говорится, постановление и приказ — хорошо, а закон лучше. Оказывается уже есть проект закона, направленного на создание механизма поддержки отечественного ПО, которому будет даваться приоритет при госзакупках. По мнению Николая Комлева, исполнительного директора ассоциации АПКИТ, есть большая вероятность, что этот закон будет принят.
Казалось бы законодательная часть импортозамещения уже почти реализована. Но по мнению Александра Баранова, заместителя генерального директора ГНИВЦ ФНС, недостаточно внимания уделено вопросам информационной безопасности, а ведь это — ключевой момент обеспечения отечественного приоритета. Он предложил ввести обязательную сертификацию ИТ-продуктов для критически важной инфраструктуры государства и общества: «Сюда войдет не менее 80% госзаказа. При этом регулятор должен подготовить требования к процессу сертификации, по которым необходимо раскрывать и полностью описывать технологии процесса создания продуктов, чтобы обеспечить дальнейшую локализацию и получение гарантий на случай ухода поставщика с рынка».
Но самое главное, считает Александр Баранов, это чтобы наличие сертификата было обязательным условием проведения аукционов и торгов для критически важных систем. Вот тут и необходимо изменение нынешнего законодательства, но небольшое, связанное только с критическими технологиями. При этом к сертификационному процессу должны обязательно быть допущены иностранные производители, иначе быстро произойдет деградация. «Если пойти по такому пути, то можно без нарушения существующего законодательства реализовать поддержку нашего ПО и СПО», — уверен Александр Баранов.
Что касается перечисленных приказов и постановлений, то участники конференции отнеслись к ним скептически, так как хорошо помнят, что практически такие же документы были выпущены Минкомсвязи еще в
Двигатель инноваций
Интерес к открытому ПО обусловлен несколькими причинами. Прежде всего, в мировом масштабе эта отрасль сейчас быстро развивается.
В качестве метода разработки Open Source существует давно, 15 лет назад появились промышленные продукты с открытым кодом. «Теперь, когда в рамках Open Source развиваются более 100 тыс. проектов, количество перешло в качество — стали создаваться условия для инновации, так как помимо открытого кода появились открытые стандарты для разработки, сборки и тестирования ПО, а также для взаимодействия между разными проектами. В результате создается целая экосистема», — сказал Сергей Бугрин, директор по развитию бизнеса Red Hat в России и СНГ.
В качестве примера распространения идей открытости за пределы исходного кода он привел сообщество Open Invention Network (OIN), направленное на защиту компаний от патентных войн. Дело в том, что крупные игроки монополизировали патенты, препятствуя тем самым развитию инноваций. На решение этой проблемы и направлена организация OIN, созданная рядом ведущих компаний, таких как IBM, Red Hat и др., которые предоставляют в это сообщество свои патенты для свободного использования. Сейчас в OIN входит более тысячи членов, в том числе и небольшие компании, причем они не обязаны вносить туда свои патенты.
Платформа для отечественного софта
Российские разработчики могут воспользоваться плодами международного сообщества Open Source для создания отечественного софта.
Но прежде всего нужно понимать, что такое отечественный софт. По словам Владимира Рубанова, президента и генерального конструктора «НТЦ ИТ РОСА», юридически это определение еще окончательно не закреплено, но согласно замыслу Минкомсвязи, исключительное право на такое ПО должно принадлежать России или компании с долей российского участия более 50%, а сумма выплат в пользу иностранных производителей должна составлять менее 30% от общей суммы выручки от реализации ПО.
Кроме юридической части важное значение имеет и материальная сторона, так как чтобы контролировать продукт нужно иметь исходные коды, инфраструктуру для разработки и сборки, а также локальных специалистов по поддержке, доработке функционала, исправлению ошибок.
Владимир Рубанов объяснил, как можно создать отечественное ПО на базе СПО, удовлетворив все эти условия: «У нас закон допускает составное произведение. Если российская компания его составляет из компонентов, в том числе и заимствованных, то может зарегистрировать исключительные права на все составное произведение».
Однако такая компания должна самостоятельно отвечать за продукт даже при жестких санкциях, дорабатывать его и поддерживать пользователей, а для этого нужны исходные коды, инфраструктура разработки и специалисты.
При этом можно совмещать свободу и контроль. Компания заимствует свободные компоненты, добавляет свои наработки и получает базовые свободные продукты, которые передаются сообществу. На их базе создаются корпоративные продукты, которые можно оснастить средствами защиты и сертифицировать по российским стандартам. Все это выполняется с помощью среды автоматизированной разработки и сборки.
Важную роль в таком сценарии играет международная кооперация. По мнению Владимира Рубанова, российские разработчики должны участвовать в работе соответствующих сообществ и оказывать влияние на мировую разработку. Они также могут выполнять коллективные проекты в рамках БРИКС или с другими странами, заинтересованными в независимости от Запада. Кроме того, нельзя забывать о поддержке интероперабельности с закрытыми продуктами, так как СПО обычно используется вместе с проприетарным софтом.
Open Source и локализация
Наш ИТ-рынок в основном импортный. Что будет, если зарубежные поставщики уйдут? Очевидно, неизбежно произойдет снижение качества разработки и услуг. «Поэтому мы заинтересованы в том, чтобы они не уходили, и российские производители могли конкурировать с лучшими мировыми технологиями, взаимодействовать с мировыми игроками, делать совместные продукты, выходить на глобальный рынок. Но как сделать так, чтобы был взаимный интерес?» — задал риторический вопрос Валентин Макаров, президент ассоциации РУССОФТ.
Выходом из положения является использование Open Source, который в отличие от пропретарного софта носит интернациональный характер, так как разрабатывается специалистами из разных стран. Однако чтобы использовать такой софт, заказчики должны обладать высокой ИТ-квалификацией. Сейчас эту задачу на себя берут поставщики корпоративных продуктов на базе Open Source, большинство из которых являются зарубежными.
Если они хотят остаться в России, им придется учитывать текущую ситуацию, в частности курс на импортозамещение и сокращение доли зарубежного ПО. «Все это звучит достаточно серьезно и грозно для иностранных производителей ПО», — сказал Владимир Главчев, управляющий директор «SUSE СНГ».
По его мнению, иностранным поставщикам следует встроиться в нынешние реалии, а для этого обеспечить защиту интересов российских заказчиков, научиться реагировать на курсовые колебания и, главное, выполнить локализацию. «Это не просто русификация интерфейса, а перенос в Россию поддержки, облачных сервисов, развитие локальных центров экспертизы и консалтинга, обучение клиентов и партнеров», — объяснил Владимир Главчев.
В качестве ключевых направлений он выделил обеспечение соответствия ПО федеральному законодательству, в первую очередь ФЗ-152 по защите информации и персональных данных, и кооперацию с отечественными производителями по разработке программно-аппаратных комплексов и отраслевых сборок. Немаловажную роль должны играть российские представительства иностранных вендоров — они могут и должны влиять на политику своих компаний на нашем рынке.
Пример такой локализации привел Милан Прохаска, исполнительный директор VDEL: «Российская фирма НЦПР разработала систему документооборота на СПО-платформе Alfresco One Enterprise. В результате в Россию была перенесена технология сборки, поддержки, развития — т. е. вся цепочка производства, и получилась система „МСВСфера Инфооборот“ на базе Alfresco, но это — полностью российский, сертифицированный продукт, который продвигает российская фирма».
Локализация «железа»
При реализации импортозамещения нужно рассматривать весь ИТ-стек, начиная с аппаратной платформы, но понятно, что импортозаместить «железо» гораздо труднее, чем ПО. Компания IBM предложила свой подход к локализации оборудования.
Дело в том, что в
По словам Константина Мозгового, руководителя подразделения серверных решений IBM EE/A, в России уже есть два OEM-партнера по программе OpenPower — компании «Технопром» и «КНС Групп» (подразделение холдинга «Национальная компьютерная корпорация»). «Это — российские вендоры, которые создают и поставляют локальные решения на серверах Power, выпускаемых членами консорциума OpenPower. В рамках этого оборудования открыт микрокод BIOS, который можно посмотреть и проверить, провести сертификацию на безопасность», — объяснил он.
В качестве ОС можно использовать IBM AIX и четыре наиболее распространенных дистрибутива Linux, которые уже протестированы с этой платформой. Кроме того протестировано и сертифицировано в ФСТЭК на отсутствие недекларированных возможностей (НДВ2) решение с российской СУБД «Заря», идет работа по тестированию решений на базе российских операционных систем ROSA, МСВС, AltLinux, AstraLinux.
Это — локализованные решения, которые выпускают местные игроки. «Развитие платформы Power теперь контролирует не IBM, а международный консорциум, и на его членов невозможно наложить санкции. Локальные вендоры могут делать как решения для конкретных заказчиков, так и тиражируемые продукты, продавать их в России и на международном рынке», — уточнил Константин Мозговой.
Что дальше?
Казалось бы действия государства по импортозамещению должны подстегнуть развитие бизнеса в области Open Source. Однако по мнению участников конференции, пока это не происходит. Законы — хорошо, но этого недостаточно.
Николай Комлев выделил три ключевых параметра, которые влияют на бизнес: наличие денег у клиентов, правовая среда и достаточное количество специалистов. С первым пунктов все понятно: экономика сейчас в неважном состоянии, денег за ИТ-закупки немного, поэтому рынок ждут сложные времена. Есть тренд на укрупнение ИТ-компаний.
Правовая среда должна предусматривать льготы и преференции для разработчиков. «Но, к сожалению, в Минкомсвязи даже перестали говорить о пролонгации льгот для разработчиков ПО, а ведь они заканчиваются в
К тому же для настоящего импортозамещения, а не лозунгов, необходимы кадры, но никаких мер по подготовке специалистов не предпринимается. Хотя число бюджетных мест по ИТ-специальностям увеличено, но этого мало. «Чтобы мы были конкурентными в мире, надо менять и укреплять систему подготовки ИТ-кадров», — считает Николай Комлев.
Это мнение разделяет Александр Жмурко, который отметил, что нынешние меры государства не решают проблему, импортозамещение остается лозунгом, а госкорпорации как покупали на большие суммы проприетарный зарубежный софт, так и продолжают это делать. Прошлогодняя попытка министра Николая Никифорова создать некий фонд и взимать 10%-й налог с продажи лицензий на отечественное и иностранное ПО, существенно трансформировалась — вместо фонда будет некоммерческая организация, а деньги будут собираться не напрямую, а поступать из бюджета.
«Спрос на Open Source сейчас появляется лишь в двух сегментах — государственном, включая госкорпорации, и со стороны организаций, которые попали под санкции. У коммерческого сектора нет причин для перехода на Open Source», — сказал Александр Жмурко и добавил, что основная проблема — отсутствие единых правил, т. е. общих госстандартов для разработки, обмена данными, документооборота и т. д. При их наличии любая компания, отечественная или зарубежная, разрабатывающая открытое или проприетарное ПО, могла бы работать по этим правилам и предлагать свои решения всем желающим.
Но наш рынок Open Source переживает не лучшие времена. Количество компаний сокращается, и в них работает несравнимо меньше людей, чем за рубежом. Xватит ли человеческих ресурсов и компетенций для импортозамещения? По мнению Владимира Рубанова, программистов у нас достаточно, и если тренд поменяется в сторону Open Source, то специалисты быстро переучатся. Так что самое главное — создать спрос, и здесь важна поддержка государства как самого крупного заказчика.
Валентин Макаров предположил, что государство могло бы выделить критически важные приложения и предприятия, которые надо обязательно перевести на российские технологии, и направить им это деньги: «Иначе получится, что компании могут разработать российский софт, но не найдут заказчика, который обязан этот софт покупать».
Однако Сергей Бугрин напомнил, что у такого подхода есть подводные камни, и привел в качестве примера китайскую компанию Red Flag, которая создала свой дистрибутив Linux при поддержке государства, а в прошлом году обанкротилась, так как перестала получать эту поддержку.
Кроме того, развитие рынка Open Source сдерживает еще одна проблема, на которую указал Милан Прохаска: «Когда российская компания производит софт и продает его госзаказчику, она должна доказать, что не берет больше определенного процента маржи. Если бы у нее было право иметь такой же прайс, как у зарубежных вендоров, тогда бизнес Open Source стал бы расти. А без высокой маржи интеграторы просто не заинтересованы работать на этом рынке».
Есть и еще один нюанс, который отметил Владимир Главчев: «Когда российский разработчик приходит со своим продуктом на базе Linux к заказчику и предлагает сэкономить кучу денег, его спрашивают: а где вы его уже внедрили. Ну как же, говорит он — все в мире используют Linux. Но заказчику нужно показать внедрение этого конкретного решения именно в России. И это — большая проблема для новых продуктов. Просто так ее не решить. Единственный, кто может на пойти на внедрение без дополнительных условий, это государство в рамках отдельных проектов. Но я уверен, что даже в случае жесткого запрета на использование западного ПО все равно найдутся способы, чтобы продолжать покупать лицензии».
