PC WEEK/RE — 20 ЛЕТ ИННОВАЦИЙ!
Уважаемые читатели!
Данная статья публикуется в рамках юбилейного проекта «PC Week/RE — 20 лет инноваций!». Нашему изданию в
2015-м исполняется 20 лет, и мы решили отметить юбилей серией интересных материалов (обзоров, экспертных статей, интервью), в которых представим различные направления ИТ-отрасли и ИТ-рынка через призму их исторического развития, особенно в плане прохождения ими кризисных периодов, с акцентом на анализе их нынешнего состоянии и перспектив дальнейшего развития.Предлагаемый вашему вниманию монолог Дмитрия Мариничева, интернет-омбудсмена и одного из первых энтузиастов строительства ЦОДов, о развитии ИТ-отрасли России в период цифровой трансформации.
Редакция
ИТ как самостоятельная индустрия оформилась к середине девяностых. В СССР не было «министерства информационных технологий», поэтому можно сказать, что отрасль создавалась почти с чистого листа. Разумеется, было производство компьютеров, были научные школы и инженерные коллективы, в конце восьмидесятых появились и первые коммерческие фирмы, но все-таки полноценная экосистема в ИТ-бизнесе сложилась в постсоветское время.
В новый бизнес пришли люди отовсюду и с весьма разным опытом и подготовкой — молодые ученые и технари, спекулянты и программисты-энтузиасты, комсомольские работники и бывшие военные. Всех их объединяло одно — никто не знал, как правильно строить этот бизнес, все экспериментировали. Но в этом был и огромный плюс, поскольку ИТ-отрасль была лишена груза старых традиций. В перестроечное время, когда открывали новые коммерческие магазины, часто даже специально требовали набирать персонал без опыта работы в советской торговле — чтобы не воспроизводить, как бы мы сейчас сказали, вредную корпоративную культуру и неэффективные бизнес-процессы. ИТ в этом смысле повезло.
Дмитрий Мариничев, интернет-омбудсмен и генеральный директор «Радиус Групп», один из первых энтузиастов строительства ЦОДов, делится своими взглядами на развитие ИТ-отрасли в период цифровой трансформации.
Структура ИТ-бизнеса в России: больше сервис, чем продукты
Мощность национальной ИТ-индустрии нельзя измерять только числом программистов. Важно посмотреть, чем они заняты. Технологическое превосходство создают компании, выпускающие продукты, которые становятся лидерами в своих сегментах, вокруг которых складывается экосистема партнеров.
Так сложилось, что ИТ-бизнес в России имеет в основном сервисный характер. Это бизнес, который сопровождает на жизненном цикле секторы реальной экономики. Большая часть нашего ИТ-бизнеса — это системная интеграция. Компаний, которые создают нечто новое — продукты или технологии, в России нельзя сказать, что совсем нет, но их мало. Только сейчас в силу геополитических причин начинается трансформация ИТ-бизнеса, появляются команды, которые делают продукты, способные изменять мир и бизнес-среду.
Модель потребления ИТ ждут изменения
Подходы к построению информационных систем предприятия оставались неизменными со времен мэйнфреймов: изучали требования заказчика, писали ТЗ, потом разрабатывали систему, раньше с нуля, сегодня по большей части на базе промышленных платформ, но все равно было не обойтись без инженерной работы, чтобы заставить все эти «кубики» функционировать вместе. Скорее даже не кубики, а железобетонные блоки, которые без мощной техники, т. е. без системного интегратора на место не уложишь. Однако ситуация меняется. Элементы информационных систем становятся мельче и легче, их стыковка друг с другом — проще.
Возникает такое понятие, как менеджер по автоматизации. Это уже не архитектор, не разработчик и не программист. Это человек, который знает, как собрать необходимую для организации функциональность из набора приложений. Другими словами, это очень похоже на консультанта, который помогает людям набрать правильную конфигурацию приложений в AppStore и установить их на iPhone, чтобы получилось некое законченное решение. И эта модель переносится на весь бизнес. Это совершенно уникальный тренд, потому что он трансформирует не только весь бизнес, но и все взаимодействие в обществе.
К сожалению, процесс трансформации занимает гораздо больше времени, чем это казалось вначале. Еще в 1997 г. я был уверен, что дистрибуция вообще не может прожить больше двух-трех лет и скоро умрет, потому что благодаря интернету у производителей появилась возможность достучаться до каждого потребителя и предоставить ему информацию о продукте. В принципе дистрибьютор, как таковой, становится не нужен. Может быть, останутся независимые консультанты, которые помогают выбрать, но не впаривают клиенту конкретный продукт. Но прошло почти двадцать лет, а дистрибьюторы еще живы.
Все говорят про успех Apple, да? Но успех к Apple пришел не сразу — не будем связывать неудачи компании с тем, что Джобс уходил, я думаю, это не очень важная вещь. Неуспех Apple в продажах компьютеров был вызван тем, что они не могли составить конкуренцию другим производителям из-за отсутствия дистрибьюторской сети. Они всегда были point-to-point, т. е. продавали клиенту свой продукт напрямую и поэтому отставали. Грубо говоря, система дистрибуции показывала большую успешность и эффективность по сравнению с прямыми продажами. И в тот момент, когда пришел Интернет, стало очевидно, что дистрибьюторский канал мертв. И тут произошла реинкарнация модели прямых продаж, которой Apple всегда пользовался. Разумеется, должен быть отличный продукт, должен быть харизматичный лидер, это бесспорно. Но видоизменение структуры канала — очень важное событие.
Тем не менее Microsoft до сих пор сохраняет партнерскую сеть, хотя могла от нее избавиться в один день. Вместо этого она построила параллельную структуру прямых продаж своих продуктов из облака (тот же Office 365) и дает партнерскому каналу умереть своей смертью. Этот переходный процесс может оказаться очень длинным. Тут все завязано на людях, а люди не могут измениться быстро. Ведь люди сохраняют удобное для них мировоззрение, удобный мир. И только когда мир безоговорочно меняется под давлением новых идей, во власти которых родились и выросли молодые люди, только тогда происходит отмирание старого и переход на новое. Но этот процесс, в моем понимании, занимает лет
Энергетика ЦОДов
Дата-центры, или ЦОДы, стали сегодня ключевым элементом ИТ-инфраструктуры, как Интернета в целом, так и отдельных корпораций. В структуре расходов на эксплуатацию среднего дата-центра около 50% приходится на электричество (Analysys Mason, 2014), причем непосредственно на ИТ-оборудование идет меньше половины потребляемой мощности (Electrical Efficiency Measurement for Data Centers, APC). Получается, что с чисто инженерной стороны ЦОДы — это больше история про энергетику и климатехнику, нежели про ИТ.
В энергетику мы попали случайно, по причине того, что у нас был клиент, который занимался реновацией генерирующих мощностей в России. Работая над этим проектом, мы получили глубокие знания в этом направлении и таким образом шаг за шагом втянулись в энергетический рынок, а параллельно и в климатическую историю. Пришел ко мне один давний товарищ и говорит: «Вот смотри, в Японии 96% помещений кондиционировано, а у нас в стране нет и 4% кондиционированных помещений, у нас огромный рынок!». Это был, наверное,
Единственный вариант, куда можно было мигрировать с высоким инженерным потенциалом, это был рынок тяжелого климата: прецизионное кондиционирование, чиллерные системы. А что они охлаждают? Либо здание целиком, либо технологические площадки, и там же было нужно и чистое электропитание. Когда мы осознали эту глобальную компетенцию, то оказалось, что вот оно: дата-центр!
Тогда у меня первый раз родилась идея, мы ее назвали «бизнес в коробке», что клиентам не нужно самим ничего делать, им вообще не надо думать об ИТ, им нужно просто платить за какое-то свойство, которое они хотят получить, а мы как сервис-провайдер будем им это обеспечивать. Мне казалось, что это просто отличный бизнес, вот прямо сейчас все кинутся покупать наши сервисы. Мы, как сумасшедшие, носились по рынку, показывали, рассказывали, делали пилоты, но это вообще никак не шло. Сейчас мне очевидно, что тот рынок был настолько не готов, что потребовалось еще, наверное, пять лет, прежде чем то же самое в мировом масштабе сделала Apple.
Россия как цифровой хаб: переформатировать отрасль ЦОД
По данным Джонотана Куми (Jonathan Koomey, 2011) из Стэнфорда, в глобальном масштабе дата центры потребляют примерно 1,3% всего производимого электричества (в США — 2%). В
Если вдуматься в эти цифры, то происходит следующее: электричество перерабатывается в информацию, энергия становится знанием — power is knowledge. Цивилизация вступила в процесс цифровой трансформации, в очередной этап научно-технической революции, который по мнению Рэя Курцвейла неизбежно приведет к технологической сингулярности примерно в 2045 г.
Смена технологического уклада — это момент, когда становится возможно перераспределение ролей в глобальной экономике. На этапе поступательного развития, на ровной прямой гонка за лидером малоэффективна — недаром на трассах Формулы-1 почти все обгоны происходят на поворотах или во время пит-стопов. (, Поэтому, в частности, импортозамещение, понимаемое как воспроизведение известных технологий, не приведет нас к технологическому лидерству — это попытка догнать лидеров на прямой.)
Перестройка мировой экономики на цифровые рельсы потребует строительства гигантских дата-центров, которые станут хабами глобальных информационных потоков. И здесь для России просматривается уникальный шанс в силу ее географического положения и обеспеченности энергоресурсами.
Я действительно уверен, что у России такой шанс есть. Может быть идея выглядит несколько популистской, но это поверхностный взгляд. Подобная ситуация, она же история успеха, повторялась неоднократно. Вспомните: промышленная революция в Англии началась с того, что нельзя было вывозить шерсть овец, поэтому стала развиваться обрабатывающая промышленность: ткацкие фабрики, паровые машины и все остальное. С тех пор английской сукно считается лучшим в мире. Менделеев был одним из инициаторов запрета на вывоз из Российской империи нефти и мазута. В результате американские и английские компании пришли в Россию, построили нефтяные заводы в Баку и российский керосин стал товаром № 1, который импортировался в Европу.
Зачем нам экспортировать нефть и газ, то, из чего делают электричество, которое потребляют вычислительные машины, которые обрабатывают информацию, которую в результате продают? Сейчас «пищевая цепочка» выглядит именно таким образом. Давайте продавать если не саму информацию, то для начала хотя бы возможность ее обработки. Для этого нужно просто создать специальные условия для больших корпораций, которые являются ее потребителями и «питаются» этими ЦОДами. Для них ЦОДы как таковые не важны, это всего лишь себестоимость их бизнеса. То есть если компьютер потребляет электричество, то нужно платить за электричество. Фактически компания потребляет компьютеры, ей нужно платить за их работу, это для нее просто элемент «пищевой цепочки». Я предлагаю размесить этот элемент на территории России. Пусть на первых этапах они будут строить свои ЦОДы сами, но в итоге все компании считают деньги, а стоимость эксплуатации — это очень важный момент.
Основная проблема реализации такой новой возможности — это позиционирование России в качестве страны — информационного хаба. Необходимы гарантии со стороны Российской Федерации относительно доступности и неприкосновенности информации в дата-центрах. Как швейцарский банк, мы должны на государственном уровне гарантировать сохранность данных. Мы в данном случае говорим о валюте современности — об информации. Имея современные вооружения и статус в мире, Россия в состоянии обеспечить защиту этих данных. А климатические условия и размер нашей страны позволяют стать мостиком по передаче данных из Европы в Азию.
В последнее время было проработано большое количество законодательных инициатив, которые начинают функционировать. Одна из них— это идея о территориях опережающего развития. Под это уже фактически действующее законодательство хорошо подпадают дата-центры.
Основная идея заключается в том, чтобы позволить иностранным компаниям — китайским, американским, не имеет значения — ввозить технологическое оборудование на территорию цифровых хабов без каких-либо ограничений. Чтобы не было ни НДС, ни таможенных пошлин, ничего. Стоимость перевозки почти не влияет на стоимость строительства, да и другими составляющими можно пренебречь. А если стоимость эксплуатации отличается в разы и при этом государство предоставляет возможность размещения этих объектов у себя (с некоторыми обременениями), то что может заставить бизнес не делать это? Ничего. Он будет это делать. Потому что это разумный шаг. Обременения могут быть очень простые: это создание рабочих мест для местного населения и налоговые отчисления. Но когда формируется бизнес, то ЦОД является крупным потребителем серверного и телекоммуникационного оборудования, который влияет на рынок. Таким образом мы можем спровоцировать появление новых производств на территории России.
Не будем брать Америку — Америка с другой стороны земного шара, она сама по себе. Но если взять Китай, Японию, Индию, Иран, Пакистан и другие густонаселенные страны, где большое количество пользователей Интернета, которым нужно будет все больше ЦОДов, то шанс стать для них цифровым хабом у России есть, и вполне реальный.
Сейчас у нас стратегическое партнерство с Китаем. До последнего времени у китайцев в прецизионных кондиционерах для дата-центров не было фрикулинга, потому что в их климатических условиях он вообще невозможен. А у нас в последние лет шесть все ЦОДы строятся с фрикулингом. Потому что зачем тратить энергию, если у тебя и так снаружи холодно. Проведенные с китайскими партнерами переговоры показали, что аренда стойки в ЦОДе, если брать тот же Иркутск, где у нас избыточная энергия, где холодная климатическая зона и современные технологические решения, то мы можем спокойно выходить на уровень 15 тыс. руб. в месяц — это получается в два-три раза дешевле, чем в Китае. А оптоволокно уже есть, с доступом проблем не будет.
Зачем Интернету омбудсмен
Институт бизнес-омбудсмена, или, говоря официальным языком, уполномоченного при Президенте Российской Федерации по защите прав предпринимателей, существует с 2012 г., когда на эту должность был назначен Борис Титов. Отношения бизнеса с властью часто складываются весьма небезоблачно, так что работы у омбудсмена хватает. Поскольку разных регулирующих и контролирующих органов у нас много, требования их противоречивы, а в каждом бизнесе есть еще и своя специфика, бизнес-омбудсмену помогают тридцать пять общественных омбудсменов, каждый из которых занимается своим направлением.
В
Как ни странно, именно сейчас нужен интернет-омбудсмен. Моя позиция, может быть, многим не нравится, но я абсолютно убежден, что в современной реальности законотворчеством и нормативным творчеством должны заниматься профессиональные экспертные группы и сообщества. Потому что сейчас существует серьезнейший отрыв между ментальностью предыдущего поколения (которое пишет законы) и ментальностью будущего поколения (которому по этим законам приходится жить). Свое поколение, плюс-минус пять лет, я считаю поколением безвременья, потому что мы попали на переходный процесс из одной формации в другую. Мы еще обладаем фундаментальным знанием и взращены на одной культуре, но имеем возможность перехода в другую культуру. Это как владение двумя языками, когда человек из одного языка перетекает в другой.
В более широком контексте влияния информационных технологий на цивилизацию мы — все общество в целом — переходим в новое состояние, в новую парадигму, в новую культуру. Это не просто как выучить новый язык, это нечто большее. Это то, как мы начинаем думать, использовать вещи, как мы взаимодействуем друг с другом, как смотрим на мир.
До некоторых пор законы в России не регулировали ИТ, не регулировали Интернет вообще никак. А сейчас очень сильно этим занялись, но регулируют не то. Нельзя политическими лозунгами изменить закон Ома. Невозможно этого сделать никак. Когда люди пытаются регулировать технологию только на основании того, что они видят и воспринимают, не понимая глубинной сущности, то это приводит к нелепостям и трудностям исполнения. Фактически они дискредитируют само законотворчество. Возьмите сейчас законы, которые у нас приняты в последнее время, они же концентрируются на том, что человек видит. Вот он видит на экране монитора что-то и ему кажется, что оно вот где-то здесь, в компьютере, а давай его зауправляем! Давай сделаем так, чтобы все, что видно на экране хранилось только на территории Российской Федерации. О чем это говорит? О том, что просто люди не понимают, где и как на самом деле хранится информация.
Но все равно государство больше и больше будет в эту сферу влезать. А люди будут искать и находить обходные пути. Мне не нравится эта вечная борьба мечей и щитов... Почему бы не подумать о том, как сделать правильно, а не о том, как регулировать то, что уже случилось? Вот сейчас зарегулировали сайты — все уйдут в темный Интернет. Можно все зарегулировать, закрыть доступ, но если этим ты будешь доставлять неудобства своим собственным гражданам, то долго так не продержится, приведет к нехорошим последствиям. Поэтому думать надо о том, как сделать удобно и комфортно, чтобы общество развивалось быстрее. А не то, как обеспечить соответствие каким-то древним требованиям или бороться с блогерами, заставляя их писать адреса и телефоны, пароли и явки на главной странице сайта. Это же технологический бред, технологический маразм. И, как я говорю, это цифровое мракобесие.
Я посетил за последнее время много конференций и форумов, везде обсуждается примерно одно и то же. Если взять глубину обсуждения, то чем выше технический уровень компетенции, тем некомпетентнее суждения относительно общения с государством. Часто люди, завороженные технологической тематикой, вообще не врубаются, что существует какое-то государство. Они живут своей параллельной жизнью. И наоборот. Но хорошо, что все эти форумы и дискуссионные площадки вырабатывают некую позицию, жаль только ее нигде не слышно на официальном уровне.
В моем понимании институт омбудсмена дает уникальные возможности, он позволяет: а) защищать персонально компании и предпринимателей в каждом конкретном случае; б) формировать общую позицию отрасли и доносить ее до первых лиц. Должность омбудсмена позволяет создать юридически значимый канал, в рамках которого можно высказывать позицию ИТ-индустрии, и, возможно, к ней будут прислушиваться хотя бы в правительстве... Понятно, что на парламент повлиять невозможно, они могут принимать любые законы, и правительство должно будет их исполнять, но можно попытаться заставить их думать по-другому, и это все-таки позволит начать новый виток развития.
Новая миссия компьютерной прессы
Роль компьютерной и вообще технической прессы с появлением Интернета сильно изменилась. Раньше журналы были источником технологического знания, теперь к услугам ищущего весь Интернет, однако потребность в отраслевых СМИ осталась. В чем их миссия сегодня?
Помните, насколько были популярны в
Когда какая-то компания, например, предложит новый продукт, то я буду смотреть на этот продукт со своей профессиональной колокольни. А журналист, общаясь со множеством компаний, может дать более широкую картину, показать, куда это ведет и задать новый тренд, новый вектор развития. А я, читая статью, буду удивляться: «И действительно! Мы и не думали, мы делаем вот это, а оно, оказывается, вон как!» Никто эту функцию взять на себя не сможет — в смысле посмотреть на рынок сверху, как видеокамеры смотрят сверху на футбольное поле, и видно сразу всех футболистов. Когда ты играешь в футбол, т. е когда ты внутри рынка, все видится по-другому.
Я бы, конечно, хотел, чтобы было больше аналитики — новые тренды, новая философия. Чтобы это был журнал, который проецирует будущее и формирует новые творческие коллективы, которые способны на базе этого объединяться и производить свой новый продукт. Но это такая сложная новая ниша, ее освоить крайне нелегко. Тем не менее, я надеюсь, что может получится некая экспертная площадка, и PC Week/RE однозначно может стать той точкой, вокруг чего все это может вертеться.
Русская инженерная смекалка
Мы с сокурсниками первый раз собрали ПК на Intel 486, когда я еще учился в МИЭТ. Этот процессор уже не работал без кулера, если i386 еще работали сами по себе, достаточно было поставить радиатор, то «четверка» — никак. Причем купить кулер было невозможно — дорого, да и не было их в продаже. А процессоры отдельно были. Студенты ведь люди любопытные, и, естественно, мы собрали свой компьютер с новым процессором. А чтобы он не сгорел, мы нашли простое решение: взяли армейскую алюминиевую кружку, наливали в нее воду, ставили на процессор — и это работало. Сунешь палец — и если вода теплая, то идешь меняешь, снова ставишь кружку с холодной водой. Был назначен дежурный, потому что когда играешь или что-то делаешь, то увлекаешься и легко забыть про воду, так недолго ее и вскипятить на процессоре:) Поэтому дежурный, как на посту, был обязан через определенный промежуток времени проверять температуру воды в этой кружке.
