PC WEEK/RE — 20 ЛЕТ ИННОВАЦИЙ!
Уважаемые читатели!
Данная статья публикуется в рамках юбилейного проекта «PC Week/RE — 20 лет инноваций!». Нашему изданию в
2015-м исполняется 20 лет, и мы решили отметить юбилей серией интересных материалов (обзоров, экспертных статей, интервью), в которых представим различные направления ИТ-отрасли и ИТ-рынка через призму их исторического развития, особенно в плане прохождения ими кризисных периодов, с акцентом на анализе их нынешнего состоянии и перспектив дальнейшего развития.Предлагаемый вашему вниманию монолог Григория Сизоненко, признанного эксперта в области информационных технологий, позволит вам узнать много интересного и полезного об историческом пути, роли и перспективах развития отрасли ИТ в нашей стране.
Редакция
Говоря о становлении в России индустрии информационных технологий, мы неизбежно возвращаемся к тому уникальному периоду, продолжавшемуся около десяти лет, когда перестройка в 1985 г. чуть приоткрыла железный занавес и в страну стали попадать первые персональные компьютеры. Сначала небольшим ручейком по линии Академии наук, а чуть позже — мощным потоком через разные СП и коммерческие фирмы. То была «эпоха первоначального накопления капитала» — почти все наши известные ИТ-компании взросли на торговле ПК, что в некотором роде даже странно, потому что эта модель бизнеса не предполагала какой-то заметной интеллектуальной составляющей. Вы же не видели, чтобы успешный торговец зерном вдруг стал фермером! Наверное, сама природа этого «умного товара» сподвигла продавцов компьютеров остаться в технологическом бизнесе — стать системными интеграторами и разработчиками.
ИВК — «Информационная Внедренческая Компания» — была организована выпускниками МВТУ имени Баумана в 1988 г. Григорий Сизоненко пришел в ИВК годом позже с должности заместителя секретаря парткома МВТУ. «Ушел в коммерцию», — как говорили тогда. С
Мы встретились, чтобы поговорить об отечественном рынке информационных технологий — в исторической перспективе и с точки зрения вызовов сегодняшнего дня.
Бизнес на ПК — как это делалось в России
Из-за того, что в СССР компьютеров делали мало и еще меньше закупали, а технический прогресс все-таки шел своим чередом, возник огромный отложенный спрос, который блокировался искусственным ограничением импорта. Валюта в СССР была уникальным ресурсом, доступным далеко не каждому, и поэтому вполне логично, что импортеры — кому было разрешено таковыми быть, старались извлечь максимальную для себя выгоду, а на «персоналках» это получалось лучше всего. Официально в 1989 г. доллар стоил 63 копейки, но цена персонального компьютера для отечественного заказчика могла доходить и до 20 тыс. долл. Бизнес был очень высокомаржинальный, однако это быстро закончилось...
Если посмотреть на нынешних олигархов, то многие «поднялись» именно на продаже компьютеров. Какова точно была прибыльность в процентах, сейчас не скажу, знаю только, что с продажи одного компьютера я купил автомобиль. А со ста можно было купить целый автопарк! Но вскоре сам рынок убил маржу, потому что появилось очень много поставщиков, которые начали сбивать цену. Одно дело, когда у тебя рентабельность тысяча процентов, а потом раз — и пятьсот, потом триста, сто, пятьдесят, двадцать... десять... Сейчас у дистрибьютора маржа в районе 5%, да еще побегать нужно, чтобы продать. Прошло три-четыре года, и стало грустно. Длинный бизнес на таком рынке не построишь, и тогда мы решили заняться сборкой компьютеров.
Помните, у нас в МВТУ был ректор Алексей Елисеев? Космонавт, дважды Герой Советского Союза. В 1991 г. он перешел на работу в IBM, и как человек государственный он продвигал идею, что надо организовывать производство компьютеров в России. А в IBM ему говорили: «Мы готовы, но только в партнерстве с какой-то российской компанией». Елисеев сделал нам предложение — сказал, ребята, посмотрите завод в Зеленограде, может быть, удастся совместно с IBM организовать производство. Мы поехали в Зеленоград, увидели «Квант» — ничего себе! Совсем новый завод, только построили! Стоят японские линии, с них даже пленку еще не сняли, роботы-тележки, автоматические склады! Завод — сказка! (В период с 1987 по 1992 гг. завод прошёл техническое переоснащение стоимостью около 100 млн. долл., установлена сборочная линия японской компании Daifuku. — Википедия.)
В Советском Союзе собирались построить три таких завода. Один из них, «Квант», оснащен был полностью, в Воронеже построили здание и завезли оборудование, но не смонтировали, а в Кишиневе вообще только стены возвели. Эти три завода и должны были обеспечить Советский Союз персональными компьютерами. Каждый из них имел проектную мощность в миллион компьютеров в год.
Мы увидели: есть заказчик — IBM, который готов собирать свои компьютеры и мониторы. Есть завод — исключительный! И приняли решение участвовать в приватизации «Кванта». Схемы там были не простые, это да... Однако нам удалось получить контрольный пакет акций этого завода. На переговорах с IBM я лично принимал участие в согласовании вопроса, что мы будем выпускать свои компьютеры под маркой ИВК и оказывать услуги по производству техники IBM. И мы на самом деле, как собственники этого завода, собирали мониторы и компьютеры для IBM. Выделили цех, куда они завезли свое оборудование для сборки и тестирования мониторов. В цеху, оснащенном роботами-тележками, развернули сборку компьютеров IBM. А в большом цехе, оснащенном конвейерными линиями, организовали собственное производство.
В то время администрацией Ельцина руководил Сергей Филатов, а при нем была комиссия по информатизации. И ваш покорный слуга на этой комиссии выступал с большим докладом о развитии компьютерного производства в Российской Федерации. Были приняты решения, что государственные структуры должны закупать российскую технику... (Всё удивительным образом повторяется... — С. М.)
Тогда многие поняли, что нужно начинать свою сборку. Причем не все компании собирали компьютеры в России: кто-то собирал их на Тайване и потом импортировал. Но вскоре изменилась таможенная политика, и стало выгоднее завозить комплектующие и здесь собирать. В отличие от других сборщиков у нас были просто огромные производственные мощности. Сейчас уже не секрет, мы собирали компьютеры не только для IBM, но и для «Виста», R&K и еще для ряда небольших компаний, которые нам приносили заказы.
Где-то до
Мы раньше IBM сообразили, что делать бизнес на персональных компьютерах в какой-то момент становится экономически малоцелесообразно. Это же очевидно — при массовом производстве возросла конкуренция, и компьютеры фактически стали обычной техникой для дома. Когда у тебя на глазах прибыль с тысячи процентов падает до тридцати (тогда, в 1997 г., так и было), ты понимаешь, что здесь только вопрос времени, что она упадет до критической величины и ты не сможешь развиваться. И мы решили перестроить и диверсифицировать бизнес.
Во-первых, мы закрыли всю дилерскую сеть. Это было мое личное решение. Зафиксировали убытки и закрыли проект. Перешли на прямые продажи. Объемы продаж сильно упали. Но я до сих пор считаю, что это был абсолютно правильный для компании ход, несмотря на то что на этом фоне набрали силу наши конкуренты — R&K, «Вист» и другие. Но где они все сегодня? Они остались там, в прошлом. Низкомаржинальный бизнес с неизбежностью приводит к таким результатам. А вот R-Style тогда тоже ушел в высокомаржинальный бизнес, они молодцы.
К слову сказать, европейские и американские компании также не выдержали конкуренции с «желтой сборкой» — где сейчас Olivetti, Bull, Siemens, Gateway и другие ПК так называемой «белой сборки»? Их тоже нет. У нас же большинство «красных сборщиков» окончательно смёл кризис 1998 г. — на этом фоне решение ИВК выглядит особенно провидческим.
Монетизировать инженерные знания
Когда бурят первые скважины на новом месторождении, сначала нефть бьет фонтаном, только подставляй трубу. Потом напор ослабевает, «черное золото» приходится выкачивать насосами, нагнетать воду в пласт и применять более сложные и дорогие технологии добычи. Не всякая добывающая компания способна быть рентабельной в таких условиях. Аналогичная картина сложилась и на рынке компьютеров: добывать маржу простыми средствами стало очень сложно, поэтому пришлось подумать о менее массовых, но более прибыльных сегментах рынка, где дешевизна товара не является конечным аргументом. Логичным путем развития событий выглядит разработка рыночных ниш, не затронутых повальной консьюмеризацией.
Мы до сих пор делаем персональные компьютеры. Немного. Значительно больше делаем «компьютеров со специальными свойствами», устанавливаемых, например, на колесных или гусеничных машинах, которые проектируют выпускники факультета «К» нашего МВТУ. Они работают в жестких условиях, с вибрацией, с перепадами температур, что важно для военных, МЧС и других подобных заказчиков. Мы приняли решение уйти в этот намного более маржинальный рынок, где работа идет совсем по другим сценариям. Допустим, открываются ОКР на создание системы, которая решает какие-то задачи в интересах заказчика. И в рамках этих ОКР заказчику нужен «вычислитель» с определенными характеристиками. Он должен работать с такой-то производительностью, выдерживать высокие вибрационные нагрузки, иметь заданные габариты и т. д. Под эти требования проектируется реальный компьютер. Именно проектируется! Здесь традиционное «купил-продал» не работает.
Поскольку из комплектующих в России мало что есть, приходится смотреть весь мировой рынок. У немцев ты покупаешь одно, у американцев другое, у японцев третье, у китайцев четвертое, собираешь этот «вычислитель» и поставляешь заказчику. Заказчик проводит комплексные испытания и ставит систему на снабжение — и дальше ты находишься в системе со своими децимальными номерами. Можешь делать свои «вычислители» десятилетиями. И никаких тебе конкурсов каждый год! Только ждать этого счастливого мгновения можно долго, и хуже того — изделие вообще может не пойти в серию. Вот таким образом мы являемся поставщиками специальных вычислителей к широкому ряду различных изделий для различных структур, которые работают в интересах государства. Зачастую мы даже не знаем, чем занимаются те комплексы, куда мы поставляем нашу продукцию.
Другая ниша — это компьютеры, предназначенные для обработки конфиденциальной информации. Как только речь заходит об этом, а еще и о грифе каком-нибудь, то тут без вариантов — надо делать только свое. Причем опять-таки не обязательно все делать из одних лишь своих комплектующих. Важнее разрабатывать собственные архитектурные решения, чем мы и занимаемся сейчас. Такую защищенную технику мы уже представили ряду заказчиков, которые работают с конфиденциальной информацией высокого уровня. Это реально другая техника, она отличается от обычных серийных компьютеров, которые всего лишь прошли спецпроверки и специсследования, то есть проверки на отсутствие недекларируемых возможностей (попросту говоря, закладок) и на уровень ПЭМИ (побочные электромагнитные излучения). Каждый инженер понимает, что если есть какое-то электромагнитное поле, то его можно преобразовать и таким образом считать информацию. Специальными средствами уровень излучения обычного компьютера можно снизить, но совсем незначительно. Чтобы компьютер совершенно не «светил», применяются другие архитектурные и инженерные решения, другие материалы, кабели и пр.
Наши инженеры спроектировали компьютер, у которого практически нет побочного электромагнитного излучения, и мы начали их производство. Я полагаю, что через один-два года государство начнет массово закупать эту технику — у нас уже формируеться на них очередь. Говорю об этой разработке впервые, специально для PC Week/RE.
Нельзя запрыгнуть на небоскреб
Есть сферы, где попытки «догнать и перегнать» будут бесполезны. К их числу можно отнести и потребительскую микроэлектронику, поскольку Россия здесь будет явно неконкурентоспособна. Нет смысла возрождать свое производство, потому что китайцы все равно сделают дешевле. И никакие разговоры об импортозамещении не изменят этого факта. Но существует другой рынок, где без отечественных разработок просто не обойтись. И надо туда лезть, там осваиваться.
Мне как-то на глаза попалась простая и очевидная фраза: нельзя запрыгнуть на небоскреб, на него можно только забраться. С падениями, страховкой, но всё равно нужно ползти наверх. Поднять микроэлектронику — это для нас небоскреб, мы это понимаем. Наши зарубежные партнеры очень грамотно завели нас в эту ситуацию и сказали: «У нас же мировое разделение труда, международное! У вас классная, ответственная задача — обеспечивать весь мир энергоресурсами. А за это берите спокойно чипы, процессоры — зачем вам самим их делать?».
Но когда ты этим не занимаешься, ты вообще теряешь связь с технологией. И наступит момент, когда ты даже не будешь понимать, как это работает, устроено и как такое вообще возможно. Поэтому нужно развивать собственное производство микроэлектроники хотя бы для того, чтобы поддерживать свой интеллектуальный уровень. Государство наконец начало это понимать. Пусть ему сейчас тяжело, пусть оно пожинает горькие плоды, так сказать, либеральной экономики, но это нужно делать.
От сборки компьютеров к разработке ПО
Очевидно, что строя бизнес на далекую перспективу, нужно заниматься проектами с большой добавленной стоимостью. В 1998 г. я собрал наш научно-технический совет и сказал: «Друзья, нужны идеи! Идеи, которые потрясут мир. Или по крайней мере Россию. Давайте фантазируйте! Нам нужно найти свою нишу, чем мы будем заниматься в ближайшие десять лет».
Одна из идей, появившихся после этого мозгового штурма, относилась к интеграционным платформам. Дело в том, что у наших крупных заказчиков из Министерства обороны и МВД уже тогда были очень сложные и крупные автоматизированные системы. Я думаю, на гражданке до сих пор еще не вышли на тот уровень, который тогда был у силовиков. То были мощнейшие системы, функционировавшие в огромной гетерогенной среде! Однако в конце
Энтузиасты выбрали вроде бы очевидный путь решения, который заключался в том, чтобы написать свою операционную систему и под нее переписать все прикладное ПО. И частично это было реализовано — появилась ОС МСВС, и на ней стали разрабатывать прикладной софт.
Но были и другие заказчики, которые не могли позволить себе нарушить функционирование уже действующих систем. Они искали пути безболезненного перехода, чтобы можно было выбросить старые машины, но сохранить прикладные задачи. Нашлись умные люди, подсказавшие: посмотрите на идеологию IBM, на трехуровневую архитектуру, когда приложения как бы отрывают от операционки и размещают в некий промежуточный слой. Сейчас мы называем это middleware, а тогда и слова такого не было — говорили «мониторы транзакций». И мы решили: вот этим и займемся.
В высоких кабинетах нас сначала не поняли. И не понимали много лет: «Какие технологии? Какая архитектура?». Пришлось открыть внутренние ОКР. Начали разрабатывать свой middleware — технологию интеграции разнородных ресурсов.
Разница состоит в том, что middleware — это не прикладной софт, а именно инфраструктурная технология, которая позволяет создавать и органично поддерживать развитие информационных систем с учетом практически любых революционных изменений в сфере информационных технологий.
Мы пришли в очень серьезное управление Министерства обороны. Там оказались грамотные товарищи, которые понимали, что им нужно быстро решить свои задачи, а не переписывать весь прикладной софт, и что наша технология позволяет это сделать. Они сказали: «Мы готовы купить у вас это ПО, давайте».
Через некоторое время заказчик пригласил меня на объект информатизации: «Пойдем, покажу, что вы натворили со своим софтом». Представляете, огромный зал, вычислительный центр. И совершенно пустой! Посередине зала стоит стол, на нем — компактные серверы IBM, а внутри — наш софт и все унаследованное ПО заказчика. Именно тогда мы заработали первые деньги на собственном инфраструктурном софте!
Продавать технологию всегда сложнее, чем готовый прикладной продукт. Нам приходилось много доказывать, рассказывать, убеждать. Найти понимающего заказчика и заинтересовать его технологией — это тяжелый труд. Но такие заказчики были. Один из них — я снимаю перед ними шляпу, — это НИИ «Восход». В 2004 г. они выиграли конкурс на создание ГАС «Правосудие» — огромную систему, объединяющую 3,5 тыс. объектов на 100 тыс. пользователей. Когда они выбирали платформу для создания этой системы, была конкуренция между IBM и нашим «ИВК Юпитером». Надо отдать должное IBM — это действительно хорошая платформа. Но оценив финансовые возможности, «Восход» решил строить ГАС «Правосудие» на российской технологии. Вот тогда мы впервые вошли в огромнейший государственный проект.
«Продвинутые» решения — только для грамотных заказчиков
Ситуация, с которой столкнулась ИВК, выводя на рынок новую технологию, прекрасно иллюстрирует общее положение дел в отрасли ИТ. Уровень системной сложности возрос настолько, что даже высококвалифицированные ИТ-специалисты не всегда до конца понимают, как работает та или иная технология. Заказчики, в силу объективных причин, разбираются в ИТ еще меньше. Тем не менее сторонам надо стремиться к взаимопониманию.
Это очень больная тема. Компетенция заказчиков вообще очень разная, но она сильно упала по сравнению с девяностыми годами. Если тогда к нам приходили специалисты и жестко формулировали свои требования, то сейчас не всегда найдешь заказчика, который может технически грамотно поставить задачу. Двадцать лет интеграции в мировое разделение труда сделали из нас потребителей среднего уровня, которые умеют написать в общем-то средненькое техзадание под зарубежные технологии. Сейчас я выйду на рынок, крикну: «Смотрите, отечественная инфраструктурная технология!» Вышел, крикнул — дурак, да? А в ответ — тишина. Или ещё того хуже: «Какие еще отечественные ИТ? Такие технологии делают только на Западе, откуда они в России?! В нашей стране не умеют писать серьезный программный код!»
Вопрос задан очень точно: «А как продать технологию?» Когда ты говоришь о технологии, заказчики зачастую просто впадают в ступор. В особенности если говорить о том, что делаем мы, — об инфраструктуре, которую не пощупать и не увидеть на пользовательском уровне.
Низкий поклон нашему первому заказчику, который в
Документооборот на middleware
Мощь инфраструктурных технологий проявляется, в частности, в том, что с их помощью можно гораздо быстрее реализовывать прикладные задачи.
Расскажу об одном проекте. Просто технологию, как я говорил, продать очень сложно. Только очень въедливого, умного и не ангажированного заказчика можно убедить покупать отечественную технологию. Потому что все зашорены технологиями IBM, HP, Oracle, Microsoft... И когда приходит ИВК, российская компания, — какие технологии, о чем ты говоришь?! И мы, чтобы показать конкретное применение нашей технологии, сделали одну прикладную разработку — документооборот «ИВК-БюрократЪ». У нас в стране существует много систем электронного документооборота, может быть, я заблуждаюсь относительно того, насколько передовой выглядит наша система, но, на мой взгляд, она имеет весомые преимущества.
Например, наша СЭД сегодня устойчиво работает на сотнях территориально-распределенных объектов от Камчатки до Калининграда, от Новосибирских островов до Казахстана. По всей территории России, по разнородным каналам связи, и спутниковым, и наземным. На операционных системах Windows, МСВС, Linux. С электронной подписью, сквозным контролем исполнения поручений, с гарантированностью всех сервисов. В системе можно одновременно обрабатывать информацию с четырьмя грифами конфиденциальности. И это на 100% наша, российская разработка.
Мы выиграли открытый конкурс и сейчас являемся головными исполнителями по системе электронного документооборота Министерства обороны РФ. Разумеется, есть контроль исполнения, там целое контрольное управление. Входящий участок мы интегрировали со СМЭВ и МЭДО — это Правительство, Администрация президента; без задержки идет поток документов, сразу преобразуется в нужные форматы, грифы расставляются, регистрация, номер, поручение, — и полетел по стране, получи, исполнитель. А контролер видит конечного исполнителя хоть на Камчатке. Многие ругают Анатолия Сердюкова, но этот проект в Министерстве обороны инициировал именно он. Не захотел жить в девятнадцатом веке с посыльными, с пачками бумаг. Вот и вынудил всех переходить на электронный документооборот. Такая вот история.
Мы решили эту задачу и показали действенность нашей технологической платформы, нашего middleware. Написали прикладной функционал, причем буквально за два-три месяца сделали весь этот документооборот. Поскольку системная часть была уже готова, писать пришлось только саму логику обработки документов. В этом очевидное преимущество платформы, когда ты можешь разработку вести не три года, а квартал, ну полгода и через полгода выдавать готовые системы.
Импортозамещение: не надо ждать десять лет
Минкомсвязи утвердило план импортозамещения программного обеспечения 1 апреля 2015 г. На момент разработки плана доля импортных клиентских и мобильных операционных систем на российском рынке составляла 95%. Но к 2020 г. министерство планировало понизить ее до 75%, а к
Если министр Николай Никифоров внимательно прочтет мои предложения, которые я ему отправил, он увидит, что не нужно ждать десять лет, чтобы выйти на уровень импортозамещения в 50%. Надо создавать рынок потребления уже имеющихся в стране наработок. Именно в этом должна сейчас проявиться роль государства. Возьмите наши технологии, технологии наших российских партнеров, и уже завтра по некоторым направлениям мы закроем 90%.
Сейчас создаются структуры, которые занимаются импортозамещением, им выделяются деньги из бюджета — на создание чего-то! Нам, разработчикам, говорят: «Давайте, вы тоже объединяйтесь в некие консорциумы, и государство даст вам денег». Но, как мне кажется, это свидетельствует о некоем непонимании принципов разработки софта. Как можно каким-то консорциумом за бюджетные деньги разрабатывать ПО? А права собственности? А как в дальнейшем работать с рынком? Я глубоко убежден, что ПО может и должен разрабатывать только частный капитал, разве что кто-то с кем-то договорится о кооперации.
Нам надо не десять лет догонять Запад, чтобы достичь уровня 50% отечественного ПО. Нет, у нас всего два-три года — и мы уже должны гнать на экспорт нашим партнерам свои технологии. Если мы еще чуть-чуть посидим, то и эта территория будет занята. Но инфраструктурные технологии — это не антивирус, который сам себя продает. Здесь должна быть поддержка государства — вот российская компания привезла вам российские технологии. Сам я никогда не продам технологию в крупный проект типа нашей ГАС «Правосудие» в какой-нибудь другой стране, потому что люди везде понимают, что технологии — это крючок, на который если ты сел, то много десятилетий потом будешь на нем сидеть. Тут без государственных гарантий не обойтись.
PC Week/RE — площадка для разговора о технологиях
Насколько сейчас нужны или не нужны компьютерные журналы? Мы живем в новых информационных реалиях, поэтому роль СМИ приходится переосмысливать. Привычные формы подачи материала все еще востребованы читателями, но вместе с тем появляется запрос на что-то новое. В 2015 г. PC Week/RE отмечает двадцатилетний юбилей, но все так же остается источником актуальной информации об информационных технологиях.
Двадцать лет — это история! Не все пережили, а вы удержались! Я понимаю, что все переживают сложные времена. И вы переживали. И мы переживали. И каждый по-своему защищал свой бизнес, развивал, двигал. Вы молодцы! Я сейчас читаю прессу преимущественно в электронном виде, но, если честно, больше люблю бумажные журналы. Это дело привычки, я понимаю. Хочется полистать, вернуться, взглянуть еще раз. Что-то понравилось — отчеркнул, показал кому-то. Мне многое интересно в вашем издании, я знакомлюсь с мнениями людей. А как без этого? ИВК — не очень публичная компания, мы мало участвуем в каких-то внешних мероприятиях. Так получилось исторически. Недавно встречался с Василием Васиным (R-Style), он говорит: «Слушай, я думал, тебя уже нет!». Так что журналы и PC Week/RE в том числе — это моя связь с миром. Поэтому вы развивайтесь, пишите.
И пусть импортозамещение — неудачное слово, но текущая ситуация всё-таки поворачивает нас к тому, чтобы разрабатывать собственные технологии. А для обсуждения этой темы нужны какие-то площадки, где профессионалы смогут обмениваться мнениями, экспериментальными подходами, просто общаться. Где можно говорить именно об ИТ, а не только о бизнесе — кто кому что продал и сколько на этом заработал.
