Утвержденная 2 августа постановлением Правительства № 498 ФЦП "Развитие инфраструктуры наноиндустрии в Российской Федерации на 2008 – 2010 годы" интересна приведёнными в ней цифрами. Прежде чем размазывать нано по камням, напомню, что к нанотехнологиям относится всё, что имеет дело с объектами размером менее 100 нанометров (нм), поэтому это не единая наука, а некий конгломерат научных направлений, собранный под единым маркетинговым зонтиком.

Итак, из четырёх указанных в ФЦП задач высокозатратной является только создание инфраструктуры для проведения исследований (однако и их предлагается резко снизить созданием наноцентров коллективного пользования). Так, материальные вложения, согласно данному конкретному документу, составляют 15 245,6 млн. руб. Поскольку в основном тексте ФЦП говорится в главным образом только о приобретении оборудования, то важна и другая данная в программе цифра — “удельная оснащенность (стоимость оборудования) одного сотрудника, занятого в исследованиях и разработках в рамках национальной нанотехнологической сети — 860 тыс. руб.”. Отсюда легко находим, что нанотехнологиями в стране будет заниматься 17 727 учёных. Это почти две полнокровных дивизии, особенно если учесть, что в рамках РАН должно скоро остаться всего около 54 тыс. учёных, да и помнится тот же Курчатовский институт, ответственный за данную ФЦП, когда-то на американские деньги занимался переквалификацией физиков в программистов (http://pcweek.ru/?ID=294736). На самом деле всё гораздо скромнее. В ФЦП указано, что должно быть создано 2500 новых рабочих мест и привлечено к НИОКР 200 аспирантов. В советские времена это соответствовало созданию одного полнокровного института, занимавшегося закрытой тематикой. Это реально сейчас для десятка перечисленных в программе как-то ещё выживших институтов, но армией учёных что-то не пахнет. Кадровая проблема одна из наиболее острых для данной программы — кадров просто нет, а зарплата учёных в ФЦП не обсуждается, как, впрочем, и многие другие насущные вопросы. Все становится понятно, если посмотреть “Планы мероприятий”, которые даны в приложениях к Программе. По ним видно, что основные финансовые средства пойдут на строительство лабораторных и учебных корпусов вузов, а также на реконструкцию некоторых действующих производств.

Из общей суммы в 27 733 млн. руб. 10% уйдет на орграсходы, например, на оплату работы чиновников, координирующих ФЦП (только на дирекцию и её мероприятия запланировано 617 млн. рублей!). Допустим, что эти деньги распределены на три года равномерно, тогда 924,4 млн. руб. в год, или 77 млн. в месяц, можно будет тратить на орграсходы, т. е. примерно 3000 чиновников могут жить на зарплату в 1000 у. е. Конечно, орграсходы предполагают не только зарплату чиновникам, но, в частности, и командировки за границу. Понятно, что на эти деньги все они могут “уездиться”.

После того как мы вычтем указанные суммы из выделенных средств, остаются непристроенными примерно 9 млрд. руб., которые в ФЦП обозначены как “прочие нужды ”. Среди них “Развитие информационно-аналитической составляющей инфраструктуры наноиндустрии – 5618,8 млн. рублей” (Приложение №3), а 1112,5 млн. руб. – на патентный поиск, в том числе на проверку патентной чистоты закупаемого оборудования и сырья (!).

Показатели ФЦП также более чем невнятны. Например, “удельный вес научных, инновационно-технологических, внедренческих и коммерческих организаций, имеющих доступ к различным составляющим инфраструктуры наноиндустрии, в общем числе российских организаций, участвующих в исследованиях, разработках и производстве продукции наноиндустрии, — 90%”. Здесь ключевые слова “к различным составляющим инфраструктуры”, размывающие любую возможность контроля.

Вообще весь стиль документа не выдерживает никакой критики. Например, в целях ФЦП значится “создание нового поколения наноматериалов и нанотехнологий для использования в ключевых областях науки и техники…”. Для начала давайте посмотрим на старое поколение. Его кто-нибудь видел?

Следующее положение не менее интересно: “Предполагается увеличение доли продукции, произведенной с помощью созданной в рамках Программы инфраструктуры наноиндустрии, до 75% общего объема продукции наноиндустрии, произведенной в Российской Федерации”. Тут возможно множество толкований: во-первых, слово увеличение означает, что сейчас эта доля не нулевая, но какой объём продукции сейчас ими производится мне обнаружить не удалось. Если учесть, что до данной ФЦП расходы государства на исследования в области нанотехнологий составляли всего 5 млн. долл., то о массовом товарном производстве говорить просто не приходится.

Концентрация финансовых средств в рамках одной государственной корпорации предполагает старый советский способ решения проблемы. Он возможен при наличии громадного госзаказа, а тот реален только со стороны военных. Но в мире поменялась военная стратегия – современная война уже стала дистанционной, авиационно-космической, а в настоящее время она становится и всё более роботизированной. Это требует цифровизации и роботизации вооружённых сил, а здесь нанотехнологии играют пока, к сожалению, далеко не первостепенную роль.

Не понятно и запланированное на три года получение 80 патентов. Это западная норма одной приличной лаборатории. В нормальной большой научной программе количество патентов должно измеряться многими сотнями. Как планировался этот показатель, догадаться невозможно.

Похоже, что приставку “нано” можно приделать практически к любому слову. Громадный простор для словотворчества – как грибы выросли и наноэнергетика, и наномедицина, и куча других нано. Например, появилось слово “нанобиология”, которая якобы занимается объектами на границе между живой и неживой материей. Возможно полезная вещь для создания новых лекарств, удивляет только, что в рамках ФЦП отвечает за это направление опять же Курчатовский институт.

Много слов в ФЦП сказано о международном сотрудничестве, выходе на западные рынки. “Да кто ж вам даст это сделать?!”, — откровенно и по-американски доброжелательно сказал как-то мне один симпатичный тамошний миллионер. Передовые страны уже вложили не один десяток миллиардов в эту стратегическую для постиндустриальной экономики область и пускать в неё аутсайдеров однозначно не намерены. И делается это элементарно, как с микроэлектроникой, – продажа оборудования для высоких технологий всегда была под контролем Госдепа.

Можно долго и занудно перечислять вопросы к данной программе. В прессе они большей частью озвучены. Из вышеприведенного следует неутешительный вывод, что появившийся недавно термин “нанопурга” имеет достаточно серьёзные основания для существования. Интересно только, когда эта пурга, наконец-то, закончится и страна приступит к решению насущных проблем, которые, на мой взгляд, лежат совсем в других областях.