Одно из заметных и понятных возмущений в экспертном сообществе, заинтересованном в развитии отечественной цифровой экономики, было вызвано неофициальным появлением проекта программы «Цифровая экономика Российской Федерации» от 25 апреля 2017 г., разработанного Министерством связи и массовых коммуникаций Российской Федерации. Как водится, документ спровоцировал неоднозначную критику, разную по уровню и эмоциональному окрасу. Значительно меньше замечено одобрительных комментариев и подбадривающих реплик.
В целом проект программы развития цифровой экономики до 2025 г., особенно после просмотра таблиц с вехами и показателями, почему-то наводит на одну удручающую мысль о том, что кто-то просто пытался «откосить» от данного ему отчасти сложного и отчасти непонятного поручения. Ну посудите сами:
— подготовка глубоко экономической программы не была поручена хотя бы одному из профильных министерств, непосредственно отвечающих за экономику, финансы или промышленность;
— по отраслевым экономическим направлениям программы фактически нет никаких стратегических предложений, как будто нас уже мало интересует активное развитие промышленности, строительства, агробизнеса, транспорта, финансового сектора, торговли и т. п.;
— встречающиеся упоминания о Евразийском экономическом союзе похожи на робкую попытку хоть как-то «подцепить» к программе эту международную организацию, которая была упомянута в поручении, и, соответственно, совершенно не рассмотрен потенциал, получаемый от цифровизации в границах больших, чем отечественная экономика;
— выглядит так, что программа развития цифровой экономики выписана из и вписана в уже существующие или разрабатываемые ранее программы и дорожные карты, так или иначе связанные с информационными и коммуникационными технологиями, хотя, казалось бы, она должна стать неким переосмыслением тех разрозненных и «лоскутных» стратегий, проектов и планов информатизации государства, общества и бизнеса;
— за счет разного уровня детализации и формализации частей программы развития становится понятным, что между собой они фактически не были проинтегрированы должным образом и из них не обособлены системные и инфраструктурные цели и задачи, важные для каждого из направлений цифровизации, для любой отрасли экономики.
Вообще-то, если подумать и осмыслить общие впечатления от документа, то в текущих условиях и в отведенные сроки у Минкомсвязи получился просто великолепный бюрократический программный документ со всеми необходимыми атрибутами. При этом некоторые вехи достаточно интересны в своем посыле, а иные вызывают сомнение в понимании авторами самой сути экономического развития (даже традиционного, не говоря уже о цифровом).
Российская экономика стоит сегодня на грани цифрового будущего. Равно как и все другие мировые экономики. Предстоят существенные перемены, которые позволят планомерно, системно, квалифицировано, научно и адекватно преобразовывать взаимодействие экономических субъектов к более совершенному и чистому виду через оптимизацию транзакций, сокращение издержек, персонализацию потребления, совместную деятельность, активную глубокую предсказательную аналитику и т. п. А значит и задачи должны ставиться и решаться на порядок более значимые и прорывные. При переходе к цифровой экономике нужны смелые идеи, проекты и варианты их реализации. Только по-настоящему и по-хорошему амбициозные цели и исключительно преобразующие действия позволят обогнать конкурентов и выйти на лидирующие позиции. И только передовые позиции в глобальном пространстве цифровой экономики позволят удержать и преумножить лидерство государства на международной арене и не растратить суверенитет информационного управления.
Позвольте всего пять примеров цифровой трансформации. Они конечно не идеальные и скорее гипотетические, но должны показать насколько смелыми и кардинальными должны быть замыслы в области предметного развития цифровой экономики. Это не научная фантастика или форсайт-исследование, а вполне реализуемые на практике решения. Они не бесспорны и требуют значительных усилий, определенных ресурсов и активности государственных структур. Однако в этих примерах всего лишь эволюция целевых предметных областей, которая сфокусирована на изменении принципов использования данных, на переосмыслении потребностей и способов потребления и на переходе к информационному управлению и динамической регулярной оптимизации транзакций. Примерно того же уровня смелости цифровой трансформации, но в масштабах экономики пяти стран ЕАЭС, хотелось бы увидеть в государственных программах и проектах.
Первая гипотеза о страховании и рисках
Если затеваются разговоры о смысле существования банков, почему бы не обратиться к их финансовым собратьям — к страховому бизнесу. Какую задачу страхование решает сегодня и почему её нельзя эффективно переосмыслить в рамках цифровой трансформации?
По большому счету, бизнес снижает собственные потери при возникновении неблагоприятных событий за счет того, что предварительно и на солидарной основе аккумулирует финансовые ресурсы на счетах доверенных страховых компаний. Это достаточно эффективный и мощный инструмент риск-менеджмента, позволяющий при наступлении страхового случая получить весомую поддержку и стабилизироваться. Но что мешает отказаться от опережающего сбора страховых взносов и на основе технологий «умных» контрактов и распределенных реестров (или аналогичных) связать бизнес в систему взаимной поддержки при наступлении неблагоприятных событий. Нет никакой необходимости заранее и по методически фиксированным тарифам отвлекать финансы и порождать излишние дорогие страховые транзакции для того, чтобы в последующем по вероятной необходимости производить выплаты.
Страхование вполне могло бы трансформироваться в некую группу бизнесов по интересам, которые договариваются о помощи одному из участников в случае наступления неблагоприятного события и цифровым образом обеспечивают такую договоренность. Появляется возможность иметь пакетные и дифференцируемые страхующие договоренности в различных группах по совершенно разнообразным страховым случаям и параметрам. А возмещение пострадавшему осуществляется другими участниками страховой группы в некоторых разумных пределах, но по факту полученного ущерба. И более того, помощь бизнесу, который находится под действием неблагоприятного события или пострадал от него, может быть не только финансовой (хотя и измеряется в денежных единицах), но и оперативным предоставлением по минимальным ценам ресурсов, продуктов и сервисы, оказанием юридической помощи или специальными консультациями, через механизм поручительства или принятием на себя обязательств пострадавшего.
Но в таком случае все участники подобной страховой группы становятся заинтересованными в стабильном развитии и совместной проактивной защите от рисков. Возникает потребность в профессиональном, эффективном и, по большей части, «разделяемом» управлении рисками (shared risk management). Страхование занимает, в этой связи, свое важное, но не преимущественное место, уступая позиции другим широким компетенциям и инструментам риск-менеджмента. Что в свою очередь обуславливает необходимость введения центров управления рисками, которые на профессиональной основе становятся «объединителями» разных экономических субъектов в деле их защиты от неблагоприятных событий. Центр управления рисками вполне может вырасти из страховой компании и функционально должен анализировать, прогнозировать, контролировать и быстро принимать меры по устранению рисков, организовывать ликвидацию последствий неблагоприятных событий и восстанавливать пострадавший бизнес до целевого состояния. Это становится крайне актуальным в цифровых условиях, когда неблагоприятные события могут разворачиваться на базе глобальной информационной сети практически мгновенно.
Вторая гипотеза об управлении компетенциями
Обращаясь к теме трудовых отношений в цифровой экономике важно отличать формальную сторону проблемы от фактической. Данная сфера исключительно и давно зарегулирована и во многом, конечно же, нормативно устарела. Впрямую оцифровывать существующие документы, события и процедуры не получиться. Чтобы выстроить эффективную систему кадров и образования придется детализироваться и конкретизироваться до уровня профессиональных компетенций.
Управление компетенциями основывается на необходимости оптимизировать транзакции в сфере оценки и подбора специалистов под проекты, а также их профессиональной подготовки. Возможная в этом случае цифровая платформа компетенций должна квалифицировано объединить специалистов (как носителей компетенций), проекты и бизнесы (как потребителей компетенций), образовательные курсы (как генераторов и оценщиков компетенций), рекрутеров (как дистрибуторов и исследователей рынка компетенций) и инвесторов (как лиц, заинтересованных в развитии профессиональных компетенций).
В ключевой функционал специализированной платформы может входить:
— формирование и контроль профиля компетенций специалиста (аналог трудовой книжки, но ориентированный на реальные достижения работника),
— учет специальных событий карьеры и независимая аттестация,
— построение программы персонального профессионального карьерного роста и повышения уровня компетентности,
— подтверждения опыта участия в проектах,
— подбор команды проекта на основе доступных на рынке компетенций,
— рецензирование качества проектов и вклад участников в результат,
— организация и подтверждение очного и дистанционного обучения,
— многофакторная рейтинговая оценка образовательных курсов и учреждений,
— регулирование взаимоотношений участников и правовых последствий,
— определение и удостоверение значимых юридических действий,
— координирование профессиональной деятельности участников.
Подобная платформа не только повышает уровень доверия в отношениях приобретения и применения профессиональных компетенций, но и позволяет формировать юридически значимые электронные документы в области трудового права, а также накапливать большие данные для глубокой и предсказательной аналитики. Причем в рамках перехода к управлению компетенциями вполне возможно «очистить» целевые транзакции и избавиться от лишних форм и форматов бумажных документов.
Бизнес по управлению компетенциями вполне мог бы вырасти из ассоциации образовательных учреждений и из крупных рекрутинговых агентств. В некотором смысле предложенная Минкомсвязи программа развития цифровой экономики в четвертом разделе «Кадры и образование» достаточно близко подошла к теме цифровизации компетенций.
Третья гипотеза о феномене «умного» холодильника
Проблема потребительского спроса на решения в сфере Интернета вещей весьма важная для стабильного приток финансовых и иных ресурсов в проекты, для инвестиционного и потребительского внимания к ним. Сразу вспоминается яркий и частый пример с интернет-холодильником. Разговоры о подобном устройстве, подключенном к глобальной сети идут уже достаточно долго, выпущены и доступны первые экземпляры, но серьезных массовых сдвигов на потребительских рынках не наблюдается.
Интернет вещей в силу отсутствия понятных и практически значимых решений за адекватную цену очевидно столкнулся с отсутствием подкрепленного потребительского спроса. Если раньше бизнес достаточно спокойно обращался с очевидными желаниями потребителей, то теперь ему необходимо показывать и доказывать комплексное решение проблем потребителя в рамках целой сети устройств и технологий с достаточно непростыми схемами пользовательского опыта. Интернет вещей смещает акценты с одного на несколько взаимодействующих вещей для удовлетворения комплекса потребностей. Да ещё при высоком уровне контроля и автоматизации.
Когда клиенту предлагают «умный» холодильник, производители предпочитают исходить из потребности в холодильнике как таковой, а не погружаться в более базовую потребность — полноценное качественное питание свежими продуктами. Но если так, то корректный пример умного холодильника в рамках цифровой экономической трансформации должен идти в комплекте с целым набором других устройств, продуктов и сервисов. Среди которых:
— «умные» устройства для контроля питания и состояния здоровья (трекеры, датчики);
— кухонные роботы и специальные приспособления, автоматизирующие приготовление пищи в домашних условиях;
— сервис заказа столика в любимом ресторане с предварительным подбором блюд или доставка полуфабрикатов на дом (учитывая личные вкусовые и культурные предпочтения, рекомендации врача или диетолога);
— сервис регулярного обеспечения обязательными продуктами на дому, в том числе и тех, что подлежат хранению при низких температурах;
— расширенный поиск продуктов по ритейлу с требуемым качеством, свежестью, логистикой и ценой;
— контроль качества поставляемых продуктов, сроков и режимов хранения;
— сервис по утилизации просроченных и испорченных продуктов с обратной связью на поставщика (производителя);
— приложения для персональной организации питания и т. п.
Причем по большинству перечисленных пунктов уже сегодня существуют готовые решения или прототипы. Осталось только выстроить из них новую комплексную и удобную модель потребления продуктов питания, основанную на активном информационном взаимодействии. Возможно за это дело возьмутся в недалеком будущем сами производители «умных» холодильников, а возможно этим заинтересуется крупный ритейл или бизнес в сфере здорового питания.
Четвертая гипотеза об алгоритмическом регулировании
Проблема алгоритмического регулирования — это отдельная большая тема, которая пока до конца не воспринимается на уровне государственного управления. Тем не менее, для нас, как для системы с традиционно сильной официальной и даже неформальной регуляторикой — это очень важный аспект дальнейшего продуктивного развития. Причем речь идет не столько об автоматизации исполнения отдельных государственных процедур или функций. Вопрос стоит гораздо шире и перспективней — преобразовать плоские тексты нормативно-правовых актов в онтологически-значимые юридические алгоритмы.
В условиях цифровых платформ и господства автоматизированных процедур единственный рациональный и разумный способ регулирования заключается в специализированных программных системах — цифровых кодексах. Цифровой кодекс — это не примитивный сборник текстов на тему цифровой экономики, а грамотно формализованное право, запрограммированное в автоматизированной системе. Цифровой кодекс по принципу внешнего агента взаимодействует с другими автоматизированными системами, устройствами, роботами, пользователями и алгоритмически решает задачи регулирования и реализации прав и обязанностей субъектов. Он получает цифровые правовые запросы и разрешает или не позволяет выполнять те или иные действия с теми или иными параметрами. При этом создание цифровых кодексов возможно только при условии концептуального и семантически-ориентированного алгоритмически правильного законодательства. В этом случае появляется возможность учитывать все возможные «юридические нюансы» в автоматическом режиме и проводить предсказательное машинное тестирование для новых нормативных инициатив. Появляется возможность компетентно авторизовывать действия граждан и юридических лиц по запросу и устранять противоречия в правовых актах. Только цифровые кодексы способны кардинально поменять ситуацию с предоставлением цифровых государственных услуг. Ключевая роль в этой сфере отводится ведущим юридическим консалтинговым агентствам и правовым порталам.
К сожалению, в программе развития цифровой экономики мы видим множество пунктов, которые напрямую указывают или косвенно подразумевают разработку новых нормативно-правовых актов в старом «бумажном» формате. А меж тем, уже становится совсем очевидно, что, увеличивая объемы текстового законодательного регулирования, при низкой дисциплине их исполнения, мы окончательно теряем управляемость. Это если оставить за скобками количество ошибок и нарушений по срокам, которые допускаются при подготовке и введении в действие новых законов.
Пятая гипотеза о цифровых торговых каталогах и сделках
Большое количество проблем цифровизации торговли (осуществление торговых сделок) сводится к разработке управляемого товарного каталога. Активный выпуск новинок и углубление персонализации продуктов и сервисов, с одной стороны, и централизация, автоматизация процедур заказа, комплектования, транспортировки и продажи, с другой. Торговые процессы интенсивно дополняются внешними обязанностями предоставления данных, но и потребность в развитии внутренней глубокой предсказательной аналитики продаж уже давно и настойчиво просится на первый план.
Цифровой торговый каталог на первый взгляд кажется достаточно простой вещью. Но цифровая экономика позволяет нам делать некоторые вещи не простыми, а полезно-правильными. Это становится необходимым для повышения результативности при оптимизации управления. Плоские статические реестры товаров трансформируются в динамические объектные модели товарного каталога. Снимаются критически значимые для оцифровки каталога проблемы: постоянное и непредсказуемое внесение изменений, добавление новых видов и экземпляров товарных единиц, перекрестная группировка, необязательные и параметрические атрибуты, контроль целостности и выявление ошибок, качественная поддержка моделей торговой аналитики. Причем технологии позволяют не описывать в цифровом каталоге напрямую структуру групп товаров, а строить наследуемую иерархию классов. Применение принципа объектной динамической модели в данном случае позволяет: формировать классы позиций каталога; автоматически распределять по каталогу новые элементы; полноценно реализовывать целостные глобальные ссылки; обеспечивать динамическую модель атрибутов (со своей иерархией наследования); осуществлять квалифицированный семантический поиск; активно управлять выдачей (представлениями) каталога; обеспечивать высокий уровень качества метаданных и привязки к контекстным данным (по необходимости); создавать дополнительные автоматические алгоритмы. Весь потенциал цифрового товарного каталога — в высоком качестве его данных и в эффективной управляемости.
Следующий шаг цифровой трансформации торговли — это оцифровка торговых сделок на технологиях распределенных реестров (или аналогичных), которые фактически являются точкой принятия решения под действием ряда факторов доверия. В этой «точке» важным становится увязка цифровой репутации контрагентов (история значимого для репутации взаимодействия) и формализованных ожиданий от сделки через «умный» торговый контракт, учитывающий все базовые и дополнительные права и обязанности сторон. Такой или аналогичный симбиоз оцифрованного описания товара (работы, услуги) с оцифрованной торговой сделкой оптимизирует торгово-логистические транзакции и может сократить процедуру закупки, что называется, до «одного клика». А раз так, то торговые роботы вполне способны адекватно и разумно работать в подобном секторе цифровой экономики.
Рано или поздно, но крупный ритейл, оптовые и логистические бизнесы будут вынуждены серьезно заняться вопросами системной оцифровки товаров, работ и услуг, а также торговых сделок (контрактов). Лидеры смогут не только навязать свои стандарты рынкам, но и значительно потеснить конкурентов.
***
Как не трудно заметить, все пять представленных гипотез цифровой экономической трансформации достаточно тесно связаны. А значит имеются объективные основания для общих информационных, методических, инструментальных, инфраструктурных и прочих базовых конструкций. При этом не все из задач требуют немедленного и исключительно активного, регулирующего участия государственных структур. Но умеренное квалифицированное организующее и координирующее согласованное вмешательство со стороны разных министерств способно обеспечить требуемый эффект синергии, ускоряющей цифровизацию до мирового конкурентного уровня.
Программа цифровой экономики — это блюдо, приготовление которого требует смелости от всей команды поваров профессиональной кухни. Успех заключается в их сплоченности и решимости приготовить и преподнести кулинарный шедевр, который утолит цифровой голод отечественной экономики. Это особенное восхитительное свежее блюдо должно быть приправлено разумной порцией острого авантюризма, украшено яркими красками оптимизма и ароматными эффектными технологиями с тончайшими нотками, восходящими к лучшим образцам научной фантастики и визионерства.
Достаточно сложно ожидать решительности и оптимизма в условиях сжатия потребительского и инвестиционного спроса. А значит, для успеха цифровой экономики в России нужно прикладывать ещё больше усилий и предлагать ещё более смелые и прорывные проекты, которые способны трансформировать стагнацию традиционной экономики в рост цифровой. Вот почему так много вопросов и к программе развития, и к тем, кто пытается в меру своих способностей и возможностей «откосить» от проектирования и воплощения прорывной масштабной стратегии цифровой экономики.
Эксперты ожидали блюдо высокой кухни, а им подали вчерашний комплексный обед из общепита... Что ж, вполне сгодится утолить голод. Но за комплексные обеды «рейтинговые звезды» не дают.
