Прошло немногим более месяца с того момента, когда на заседании Президиума Правительства РФ была утверждена первая из так называемых долгосрочных государственных программ в новейшей истории России — “Информационное общество”, рассчитанная на период с 2011 по 2020 гг. (Окончательное одобрение в виде подписи премьер-министра она получила в ноябре.)

Концептуально новая программа (и это отражено в названии) призвана направить информатизацию в общественное русло. Создаваемые системы не будут больше замкнуты сами на себя, а напрямую станут приносить пользу обществу. То есть внедрение любого технологического решения теперь будет оцениваться в первую очередь по тому, что конкретно оно даст нашим согражданам. (Пример, который приводят в Минкомсвязи: если раньше задача автоматизации автобусного парка была бы решена только в разрезе управления бесперебойным движением транспорта, то теперь первостепенным аспектом решения станет информирование пассажиров о том, когда именно конкретный автобус придет на конкретную остановку.)

Если же отвлечься от идейной составляющей, то в контексте госпрограммы мы по сути имеем дело с попыткой Минкомсвязи упорядочить все многочисленные процессы информатизации, зачастую параллельно или даже стихийно происходящие в стране на различных уровнях. По признанию представителей министерства, на данный момент они не понимают ни полного характера усилий тех или иных ведомств по внедрению ИТ, ни даже объема затрачиваемых на это в государстве денежных средств.

Идеальным развитием госпрограммы станет координация расходов всех ведомств, благодаря чему информатизация в стране приобретет системный характер и пойдет по оптимальному пути — без дублирования систем, избыточности и т. д.

Привлекая экспертов отрасли к обсуждению данной темы, мы отдавали себе отчет в том, что о каких-либо результатах программы “Информационное общество” говорить еще рано. Тем не менее нам представлялось очевидным, что принятая госпрограмма является логичным продолжением того курса, который взяло обновленное Минкомсвязи два с половиной года назад.

Соответственно прогнозы развития госпрограммы вполне можно строить, исходя из оценки успехов последних лет. Именно по этой причине из широкого круга тем, которые можно было бы обсудить (и мы их все обязательно еще обсудим), для данного обзора мы главной определили комплексную оценку уже проделанной работы. Вторая тема касается существующего положения дел. И последняя — перспектив одного из масштабных проектов государственной информатизации, который стартовал совсем недавно.

Успехи электронного правительства

С того момента как термин “электронное правительство” появился на просторах российского медийного пространства, он уже успел приобрести крайне негативную окраску из-за того, что разговоров о соответствующем проекте (и вложенных в его осуществление денежных средств) было очень много, а результатов — никаких.

В настоящий момент новая команда профильного министерства уверена, что за последние пару лет ей удалось совершить на данном направлении прямо-таки прорыв (открытие портала госуслуг, эксперименты с единой электронной картой и т. д.). Например, делясь своими ощущениями, заместитель министра связи и массовых коммуникаций Илья Массух вспоминает, как еще года два назад делегация Минкомсвязи приезжала в “образцово-показательный” Сингапур и смотрела на достижения информатизации этого государства буквально раскрыв рот. Прошло полтора года, и при новом посещении Сингапура наших чиновников, как уверяет г-н Массух, было сложно чем-либо удивить — у нас уже многое появилось у самих.

На основании этого г-н Массух даже искренне недоумевает, почему международные эксперты во всевозможных рейтингах до сих пор так низко оценивают уровень готовности России к построению информационного общества. Сейчас мы плетемся на 60—70-х строчках, хотя реальная наша готовность уже давно гораздо выше, считает он.

Так или иначе, мы попросили наших экспертов дать оценку подобному оптимизму Минкомсвязи и описать явные успехи или, наоборот, проблемы создания электронного правительства.

Отвечая на этот очень не простой, как нам казалось, вопрос, наши оппоненты неожиданно проявили весьма обнадеживающее единодушие. Была, правда, одна компания, которая отказалась участвовать в обзоре во многом именно по той причине, что хвалить Минкомсвязи ей не хотелось, а ругать его она не считала возможным по политическим соображениям. Все же остальные наши эксперты либо высказались конструктивно-нейтрально, либо в большей или меньшей степени выражали удовлетворение действиями ведомства. Без критики и акцентов на узких местах не обошлось, но иначе и быть не могло.

Аркадий Тагиев уверен, что политика Минкомсвязи действительно привела к ряду весьма положительных изменений. Главное из них — это то, что помимо внутренней информатизации госорганов началось активное решение задач, актуальных для обычных граждан. Предоставление им доступа к государственным услугам в электронной форме — очень значимый шаг в направлении реального перехода к информационному обществу.

Владимир Баласанян также считает, что прогресс налицо. По его мнению, раньше государство просто вкладывало деньги в информатизацию, в последние же два года мы видим осмысленную и целенаправленную деятельность по регулированию этой сферы. Причем не разовую активность, а систематическое решение целого комплекса вопросов — от нормативных до технических.

Г-н Баласанян приводит в пример ключевую технологию электронного правительства — электронный документооборот. Уже несколько лет как его развитие в нашей стране зашло в тупик. Внутри ведомств и предприятий используются мощные и продвинутые системы. А между организациями (и гражданами) обмен информацией по-прежнему остается бумажным. Сейчас эта проблема не только сформулирована, она системно решается. Осуществляется (еще не всеми до конца осознанная) масштабная переработка законодательства, направленная на легализацию электронных документов. Запущен и успешно развивается проект межведомственного электронного взаимодействия, причем, что очень важно, — с самого верха, с взаимодействия федеральных органов власти (проект МЭДО).

По мнению г-на Баласаняна, сейчас есть понимание того, что переход к реальному электронному документообороту (т. е. к работе с цифровыми подлинниками) будет невозможен, если руководители не будут сами работать в новой системе координат. И первые лица страны активно в этом подают всем личный пример.

По всей видимости, позитивные тенденции представляются г-ну Баласаняну столь очевидными, что, по его словам, руководимая им компания уже продолжительное время проводит серьезные исследования и осуществляет разработки в области межведомственного электронного взаимодействия и создания электронных офисов руководителей.

Более чем позитивно, похоже, настроен и Сергей Курьянов. В конце сентября он побывал в Екатеринбурге на конференции “Муниципальные информационные системы”, а в октябре — на круглом столе CNews “Электронный город будущего”. На обоих мероприятиях рассказывали о реальных проектах, проходящих в муниципальных органах. И, как уверяет г-н Курьянов, проекты эти показались ему очень интересными и передовыми с точки зрения технологий. Он отмечает, что если еще три года назад слушать нудные доклады на конференциях по ИТ в госструктурах было скучно (все было каким-то ветхим и древним), а интересные ИТ-проекты встречались исключительно в бизнесе, то сейчас все ровно наоборот.

Г-н Курьянов склонен связывать это с тем, что бизнес в целом уже освоил современные ИТ-системы и сегодня больше занимается доделками и интеграцией, а вот госорганы как раз только сейчас осуществляют прорывные для себя проекты. И они особенно свежо выглядят, потому что делаются с чистого листа, без наследия старых систем и решений.

Алексей Чебатко считает, что, с одной стороны, оптимизм оправдан — спрос на ИТ у государственных структур растет с каждым годом, хотя очень часто благие начинания не заканчиваются успешным завершением проектов, доведением их до логического конца. При этом все изрядно упирается в зависимость государственных структур от бюджетов — как федерального, так и региональных.

С другой стороны, по мнению г-на Чебатко, желание объединить базы данных налоговой службы, ГИБДД и т. д. ведет к тому, что со скрипом, но рано или поздно мы придем к тому, что все документы можно будет оформить в электронном виде, не выходя из дома. Главное, чтобы развитие телекоммуникаций поспевало за развитием ИТ-рынка в целом, поскольку самая большая проблема скрывается именно в области телекоммуникаций в масштабе всей страны.

Владимир Андрюшин в оценке ситуации с построением электронного правительства склонен согласиться с Минкомсвязи — речь действительно идет о прорыве, который был подготовлен естественным развитием информационных систем ведомств. По его мнению, вектором этого процесса являлась и является консолидация информационных ресурсов, необходимых при предоставлении государственных услуг, в том числе в электронном виде. В рамках этой консолидации были преодолены последствия “кусочной” автоматизации 90-х годов ушедшего века, теперь охвачена вся ведомственная вертикаль — от муниципального образования до центра региона с перспективой создания центрального хранилища данных в штаб-квартире типовой информационной системы с хорошо структурированной базой данных.

Г-н Андрюшин указывает на то, что параллельно структурировалась и развивалась типовая аппаратная инфраструктура. В Федеральной службе государственной регистрации, кадастра и картографии была внедрена информационная система ведения единого государственного реестра прав на недвижимое имущество и сделок с ним. Были унифицированы и приведены к единому представлению данные из ранее использовавшихся 54 различных информационных систем.

В ходе работ унифицировалось и аппаратное обеспечение. Для представительств служб, работающих в небольших районах, были выбраны серверы HP ML 110, в средних — ML 310, в областных центрах, где консолидировалась информация по регистрационному округу — DL 380. В итоге сегодня в 30 территориальных органах Росреестра регистрационный процесс обеспечивают более 180 серверов 110-го типа, более 170 — 310-го, более сотни — DL380 и ML350.

По данным г-на Андрюшина, в Москве база данных регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним работает на кластере из двух серверов DL 580, усиленных дисковым массивом EVA 4400, установленных в 2009 г. взамен исчерпавших свой ресурс двух Alpha-серверов. Совокупная стоимость владения новой инфраструктурой в управлении Росреестра по Москве существенно меньше той суммы, которую приходилось затрачивать на поддержание работоспособности Alpha-серверов.

Новая инфраструктура (оптимальная по критерию “стоимость — эффективность”), как считает г-н Андрюшин, и стала основой предоставления услуг в электронном виде. Правда, по его мнению, до сих пор существует ряд факторов, сдерживающих предоставление реальных, а не только справочно-информационных госуслуг через соответствующие порталы. Среди них: отсутствие налаженного межведомственного взаимодействия при оказании комплексных услуг (а они, как правило, все комплексные, вследствие чего гражданину все равно приходится лично приходить к чиновникам за той или иной справкой); неготовность нормативно-правовой базы и госрегламентов к предоставлению услуг в электронном виде. Электронно-цифровая подпись толком не используется, что делать с удостоверением обращений (волеизъявлений) в электронном виде граждан, никто не знает и т. д.

Тем не менее г-н Андрюшин отмечает, что процесс информатизации поступательно развивается, и весьма динамично.

Дмитрий Шушкин также рассматривает происходящие процессы в двух плоскостях. Для него поворот в сторону государственной информатизации — это абсолютно закономерный шаг. Его радует то, что государство наконец-то всерьез занялось этим вопросом, и у него есть все основания смотреть в будущее построения информационного общества в России с оптимизмом. Но, как он резонно добавляет, никогда не бывает “всего и сразу”, и ожидать громких результатов сегодня еще слишком рано. Сейчас для эффективного развития отрасли требуется целенаправленный, осмысленный подход к процессу государственной информатизации с точно определенными целями и сроками их достижения.

В отношении сдержанной оценки успехов с г-ном Шушкиным солидарен Сергей Самыловский. Он указывает на то, что работы по формированию электронного правительства, начатые в рамках Федеральной целевой программы, еще далеки от завершения и начиная с 2011 г. явно должны быть продолжены в рамках новой госпрограммы. Он считает, что часть из того, что было ранее предусмотрено, сделать удалось — получены первые результаты, которые простому гражданину или предпринимателю порой сложно почувствовать и понять. Но непредвзятая оценка наших успехов — международный рейтинг страны по индексу развития электронного правительства — продолжает понижаться. Сегодня только благодаря очень высокой оценке нашего “человеческого капитала” мы занимаем 59-е место по этому показателю. Из ближайших соседей нас значительно опережает Эстония (20-е место), Латвия (37-е), Казахстан (46-е), Монголия и Украина. Непосредственно за нами следуют Черногория, Бразилия, чуть далее — Белоруссия, Тунис. (Г-н Самыловский, к сожалению, не указал, на какой именно рейтинг он ссылается. Впрочем, Минкомсвязи оперирует еще более неутешительным для нас рейтингом, где Россия сейчас находится на 74-м месте.)

И это при том, — продолжает свою мысль г-н Самыловский, — что в последние годы консолидированный бюджет расходов госсектора на ИТ и телекоммуникацию приближается к 100 млрд. руб. в год. (Министерство в этом вопросе опять же настроено более критично — по его прикидкам, речь может идти даже о 150 млрд. руб.) В такой ситуации трудно понять и разделить оптимизм Минкомсвязи, и резкая реакция Президента на текущее положение дел с электронным правительством — тому подтверждение.

Среди проблем развития информатизации г-н Самыловский называет отсутствие нормативной правовой базы формирования электронного правительства и развития информационного общества, несовершенство системы управления госпрограммами, фактическую остановку государственной административной реформы, ставящую под сомнение эффективность ИТ-инвестиций по линии электронного правительства, а также отсутствие на федеральном уровне решений по его единой архитектуре, стандартизации протоколов информационного взаимодействия, кодирования и представления данных, созданию единой системы НСИ и пр. Все это, как считает г-н Самыловский, тормозит развитие как на федеральном, так и на региональном уровнях.

Юрий Леонтьев также считает, что в государственной информатизации в последние два года можно наблюдать значительные успехи, но говорить о том, что все сложности позади, преждевременно. Основная, по его мнению, проблема, с которой приходится сталкиваться, — это необходимость охвата огромных территорий нашей страны. Большинство государственных ведомств имеют управления в 83-х субъектах федерации. В свою очередь этим управлениям подчинены региональные сегменты, счет которых идет на тысячи, поэтому объединить все структурные подразделения участников процесса в общую информационную систему достаточно проблематично.

Также препятствием на пути информационного общества, по мнению г-на Леонтьева, является сложное взаимодействие между государственными структурами, задействованными в проекте: требуется согласование большого количества регламентов, которые будут определять схемы сотрудничества. То есть какие-то отдельные ведомства выходят на этот рынок, показывают некую эффективную работу, но говорить о системе единого окна для всех структур, на его взгляд, преждевременно. В этом направлении еще должен быть проделан большой объем работы именно в плане информатизации и унификации всех решений для многих подразделений и ведомств.

Г-н Леонтьев также считает, что в последнее время оснащение государственных региональных структур несколько замедлилось. После кризиса бюджеты были частично сокращены. Тем не менее эта пауза позволила сосредоточиться на принципиальных вещах. Например, разработать и принять концепцию информационного общества, решить вопросы с электронной цифровой подписью. (Заместитель министра связи и массовых коммуникаций, как мы знаем, ранее пообещал, что буквально на днях должно выйти постановление правительства о создании единого пространства доверия.) При этом подходы ко многим задачам принципиально изменились, и для г-на Леонтьева это является поводом для оптимизма. По его мнению, данный прорыв даст возможность активно работать в последующие годы, и он очень надеется, что инициативы Минкомсвязи будут поддержаны, и в ближайшее время мы все сможем без труда взаимодействовать с различными ведомствами и пользоваться государственными услугами на должном уровне.

Госзаказ

Ни для кого не секрет, что данный вопрос всегда был очень актуален для российских ИТ-компаний. И сейчас, когда еще свежи воспоминания о прошедшем (будем надеяться) экономическом кризисе и в преддверии масштабных государственных проектов по информатизации, нам стало небезынтересно выяснить у наших экспертов, как они оценивают уровень госзаказа на ИТ-рынке, но главное — что думают о его, скажем так, качестве (повышается ли прозрачность тендеров, увеличивается ли спрос на по-настоящему интеллектуальные решения и т. д.).

Отправной точкой для оценки объемов послужили слова советника (на тот момент) министра связи и массовых коммуникаций Артема Ермолаева, произнесенные им в конце сентября в Новосибирске, о том, что на долю госзаказа сейчас приходится 30% рынка, причем эта цифра постоянно увеличивается из-за появления все новых задач, которые государство ставит перед бизнесом. Отправную точку для оценки качества наши респонденты выбирали сами.

Как выяснилось, тенденцию к увеличению масштабов госзаказа наблюдает большинство опрошенных нами экспертов. С этим тезисом согласились Сергей Курьянов, Юрий Леонтьев и Владимир Баласанян. При этом Аркадий Тагиев с удовлетворением отмечает тот факт, что госзаказ все больше акцентируется на решениях целостных задач вместо поставок отдельных продуктов.

С ним согласен и Владимир Андрюшин, который указывает на то, что доля поставок техники сокращается и повышается интерес к технологиям решения прикладных задач — не только предоставления госуслуг в электронном виде, но и аналитики, обеспечения деятельности ведомств качественным электронным документооборотом и т. д. То есть наблюдается сдвиг в технологическую, программную часть.

Алексей Чебатко склонен рассматривать данную тенденцию в свете объявленной президентом РФ модернизации нашего общества. Основная же роль локомотива подобной модернизации, естественно, лежит на ИТ. Поэтому в последние полгода наблюдается устойчивый рост запросов на решения, ориентированные на ИТ-поддержку государственных институтов.

А вот Сергей Самыловский, соглашаясь, что доля госзаказа на рынке ИТ постепенно растет, не испытывает уверенности в том, что это позитивный процесс. В его понимании речь идет, скорее, об уменьшении доли негосударственного сектора.

Отчасти с ним солидарен Дмитрий Шушкин. По его мнению, доля госзаказа в нашей стране традиционно велика и никогда не была, по субъективным оценкам, ниже 30%. В период кризиса она еще выросла, так как государство интенсивнее, чем бизнес, инвестировало в ИТ в трудных финансовых условиях. Как считает, г-н Самыловский, по мере выхода из кризиса и перехода к активным вложениям в развитие, в том числе в ИКТ-системы, вклад бизнеса в общий объем заказа должен восстановиться. При этом, учитывая высокую активность государства в этой области и целенаправленное продвижение идей инновационного развития страны первыми лицами государства, не должна снизиться и доля госзаказа — опыт компании г-на Самыловского эту тенденцию подтверждает.

В отношении качества госзаказа, наши эксперты оказались единодушны в критике реального положения вещей, хотя и делают при этом разные выводы.

Так, Юрий Леонтьев считает, что прозрачность торгов сегодня весьма высока. Правда, в его понимании, основная проблема данной системы заключается в том, что порой единственным фактором выбора того или иного продукта является цена, что, безусловно, ограничивает заказчиков в выборе решений, которые соответствуют его техническим и качественным потребностям. Получается, если говорить об интеллектуальных решениях, то они на данный момент не слишком вписываются в систему проведения госзаказов, а потребности заказчиков именно в них. Небольшие компании, борющиеся за свое выживание, предлагая наиболее низкие по цене решения, не всегда могут предоставить квалифицированные услуги и осуществить взятые на себя обязательства в соответствии с высокими требованиями клиента.

По убеждению г-на Леонтьева, если мы хотим создавать информационное общество, то критерий выбора решений не должен быть в первую очередь ценовым — использование передовых технологий гораздо существенней.

Эту точку зрения полностью разделяет Алексей Чебатко, считающий, что тенденция к максимальному удешевлению не всегда гарантируют получение по-настоящему качественных решений. При разработке сложных и интеллектуальных систем все-таки надо стараться избегать тендеров, которые ориентированы исключительно на максимально низкую цену.

Г-н Чебатко выражает удовлетворение от того, что сегодня не только крупные компании, но и государственные чиновники осознали необходимость вложения средств в ИТ-рынок, электронных услуг и т. д. По его представлениям, компаниям, которые работают в этой сфере, теперь станет еще интереснее, и конкуренция на рынке усилится.

Сергей Курьянов уверен, что госзаказ в целом стал качественнее и прозрачнее, однако несовершенство закона о госзакупках налицо, оно зачастую приводит к провалу проектов, схваченных на демпинге, и к неоправданным сложностям на этапах развития уже внедренных систем.

Разделяя мнение о неадекватности 94-ФЗ, к которому накопилось множество претензий, но ситуация с которым не меняется, Сергей Самыловский делает противоположный общий вывод о том, что о качественном улучшении госзаказа говорить пока сложно. В его понимании в проигрыше от этого все: и госзаказчики, и подрядчики, и бюджет. А значит, и все мы — граждане России.

Критикует существующую систему проведения госзакупок в области разработки программных решений и Владимир Баласанян, который считает, что и сам 94-ФЗ, и сложившаяся практика его применения приводят к огромным потерям — нельзя покупать НИОКР так же, как покупают, скажем, массовую стандартизированную продукцию (все равно у кого, главное, чтобы было дешевле).

Кроме того, г-н Баласанян обращает внимание на практическое отсутствие в этом вопросе стандартов, регламентов и типовых требований. (При том, что органы власти в значительной степени решают типовые задачи.) В результате ведомства произвольным образом формулируют конкурсные требования, по сути, на аналогичную продукцию, что приводит к удорожанию решений, их несовместимости и т. д. В стране уже достаточно опыта, скажем, в области тех же систем электронного документооборота, чтобы унифицировать требования и выбирать наиболее эффективные готовые решения, заключает г-н Баласанян.

Весьма критично настроен и Владимир Андрюшин. По его наблюдениям, за последнее время кризис внес существенные коррективы — бюджеты ведомств урезаны, финансируются в основном федеральные целевые программы, происходит централизация средств. Последний процесс имеет как свои положительные, так и отрицательные аспекты. С одной стороны, это ведет к формированию единой информационной политики, единству технологических проектов, с другой — это монополизация финансирования со всеми вытекающими отсюда последствиями: субъективизм в принятии решений, лояльность к определенным торговым маркам и производителям, снижение конкурентности среды. Поэтому, по мнению г-на Андрюшина, говорить о повышении прозрачности тендеров не приходится. Даже несмотря на активное повсеместное внедрение электронных технологий, ввиду указанных выше причин, она находится на прежнем уровне. Как говорится, голь на выдумки хитра и на каждого мудреца довольно простоты.

Дмитрий Шушкин от четкой оценки сегодняшнего положения дел в сфере госзаказа воздержался, но считает, что его качество постепенно будет расти — по мере привлечения на государственную службу и в госкомпании людей из бизнеса с большими компетенциями и багажом реализованных проектов, а также за счет молодых специалистов.

Региональная информатизация

Один из наиболее “захватывающих” процессов в контексте построения информационного общества, на наш взгляд, сегодня связан с экспансией “Ростелекома” в регионы, в которых в рамках построения электронного правительства продвигается так называемая инвестиционно-сервисная модель сотрудничества.

Проще говоря, компания предлагает пользоваться на местах ее сетями, ЦОДами, порталами, инфоматами, call-центрами и т. д., не инвестируя в их создание, а оплачивая “Ростелекому” аренду — покупая услуги, не вникая в то, как они создаются и обслуживаются.

При этом Минкомсвязи, с одной стороны, регионы ни к чему не принуждает (формально не имеет такого права), но с другой — “линия партии” более чем очевидна. Особенно после недавнего выступления министра связи и массовых коммуникаций Игоря Щеголева на заседании Совета по региональной информатизации. Мы попросили наших экспертов дать оценку происходящему процессу и попробовать оценить его перспективы.

Владимир Баласанян считает, что пока можно сказать только одно: сама по себе тенденция к созданию межведомственной и межрегиональной инфраструктуры электронного правительства — возможно, наиболее эффективный и реальный путь решения этой задачи. Если отдельные богатые ведомства и регионы как-то (путем огромных затрат) могут ее решить самостоятельно, то для большинства (особенно это касается муниципальных структур) вообще нет других реальных путей. А вот что получится на самом деле, мы увидим через год-другой.

В свою очередь Владимир Андрюшин считает, что, с одной стороны, крупный оператор действительно может обеспечить достойный уровень услуг, с другой — это все та же монополизация, делающая рынок более закрытым и бюрократичным.

Его точку зрения полностью разделяет Алексей Чебатко. По его мнению, подобные услуги очень своевременны и необходимы, поскольку зачастую кроме “Ростелекома” ни у кого нет должной ИТ-инфраструктуры (хотя бы телекоммуникационной), которая является базисом развития электронных услуг (да и вообще ИТ) в регионах. Но, выступая своего рода монополистом, “Ростелеком” невольно сдерживает поступательное развитие, предлагая цены на услуги, исходя из своего монопольного положения в регионе.

И наиболее развернутый комментарий мы получили от Сергея Самыловского. Он указывает на то, что в настоящий момент в регионах сложилась очень непростая ситуация с развитием телекоммуникационной инфраструктуры электронного правительства. Высокая стоимость услуг и аренды существующих каналов связи (в двух соседних регионах разница может достигать пяти-восьми раз) у практически монополиста “Ростелекома” в лице его региональных филиалов — “ЦентрТелекома”, “ЮгТелекома” и пр. — вынуждает местные власти заняться строительством собственных сетей связи. Кроме того, что это весьма затратное дело для регионального, а тем более местного бюджета, эти каналы и оборудование связи впоследствии нуждаются в ремонте и обслуживании, для чего регионам приходится содержать собственные специальные службы. И это при том, что сетевое оборудование зачастую находится в тех же колодцах и помещениях, что и у “Ростелекома”.

Для государства такое положение дел крайне невыгодно: это неэффективное использование средств бюджета и серьезный тормоз для работ по созданию электронного правительства и развития информационного общества. Для региональных же властей — это экономически оправданное решение в сложившейся ситуации.

Выход из нее может быть в том, что государство выступит регулятором стоимости услуг фактически принадлежащего ему оператора. Ведь в случае установления разумных цен у регионов отпадет необходимость дублирования работ по построению телекоммуникационной инфраструктуры. Результат — ускорение развития ИТ и электронного правительства на региональном и местном уровнях, рост клиентской базы, а следовательно, и доходов “Ростелекома”.

Как считает г-н Самыловский, если экспансия “Ростелекома” будет развиваться по такому сценарию, то это можно будет только приветствовать. И регионам не придется напоминать о “линии партии”, они сами поймут, что им выгоднее.

Впрочем, по мнению г-на Самыловского, у этого вопроса есть еще один немаловажный аспект, связанный с желанием “Ростелекома” убедить региональные власти в целесообразности передачи ему функций оператора регионального электронного правительства целиком. Но это тема отдельного обсуждения…

Да, совершенно верно — отдельного. И мы искренне рассчитываем, что оно состоится.