В минувшем году IBM установила очередной рекорд по количеству полученных в США патентов (6180) и девятнадцатый год подряд стала лидером по этому показателю. Тем самым корпорация в очередной раз подтвердила, что сфера исследований и разработок (R&D) находится в центре ее исключительного внимания. Ранее в интервью с генеральным директором IBM в России и СНГ Кириллом Корнильевым мы уже затрагивали тему управления R&D в IBM. Расширение исследовательской деятельности компании в России послужило поводом продолжить начатый разговор.

PC Week: IBM развивает R&D в России с 2006 г., когда была открыта Российская лаборатория систем и технологий [Russian Systems Technology Laboratory, RSTL]. Что стимулирует этот процесс?

Кирилл Корнильев: IBM в России и СНГ — большая компания, и было бы наивно думать, что только за счет продвижения продуктов и сервисов можно позиционировать ее на рынке. Дело в том, что с определенного момента партнерские отношения с клиентами переходят в стадию, когда возникает потребность в инновационных решениях, созданных специально для них. И если такого заказчика с его запросами перенаправляют в США, у него возникает резонный вопрос: “А здесь-то, на месте, вы можете что-то предложить?”

С другой стороны, мы хорошо знаем потенциал российской научной школы и российских специалистов. Можно до хрипоты спорить о том, что качество образования ухудшилось по сравнению с тем, что было раньше, но тем не менее общий уровень остается очень высоким. Не использовать этот потенциал было бы неразумно.

PC Week: Как организована работа IBM по направлению R&D в России и в рамках каких организационных структур она ведется?

К. К.: В IBM исследовательские структуры существуют в очень многих формах и имеют много разных направлений и качественных составляющих, начиная от фундаментальных исследований и заканчивая разработкой конкретных версий коммерческого ПО. При этом работы могут носить универсальный характер или ориентироваться на определенную индустрию. В полной мере это относится и к нашим локальным структурам. RSTL, например, не имеет отраслевой привязки, здесь ведутся разработки аппаратных систем и программного обеспечения. Но у нас с июня прошлого года функционирует и лаборатория телекоммуникационных технологий (Telecom Solution Lab Russia — TSL Russia). Ее появление здесь вполне резонно, поскольку в нашей стране есть целый ряд крупных мировых игроков в области телекоммуникаций и их потребности задают “моду” не только в России, но и в мире. Они определяют, какой будет индустрия завтра, и мы хотим держать руку на пульсе.

Но чем сложнее исследования, тем меньше шансов, что с ними можно справиться самостоятельно. Современная наука развивается через сотрудничество, а для этого нужно формировать самые разные системы взаимодействия внутри экосистемы R&D. Инициатива “Сколково” (на мой взгляд, очень правильная) как раз институализирует формы построения таких экосистем, ориентированных на сотрудничество. И не участвовать в этом для нас было бы странно, коль скоро мы уже занимаемся здесь R&D. Поэтому в конце прошлого года мы подписали несколько соглашений с фондом “Сколково” и уже создали юридическое лицо под названием “Научно-технический центр IBM”, которое будет фокусироваться на целом ряде направлений и разработок, ориентированных на будущее и проводимых совместно с другими заинтересованными сторонами.

Чтобы выйти на такой уровень сотрудничества, нужно пройти этап, когда стороны “присматриваются” к потенциальным партнерам. Поэтому в IBM действуют программы по взаимодействию с академическими институтами и университетами, и в ряде случаев они позволяют нам выйти на создание совместных центров компетенции. Сейчас у нас таких центров около тридцати. Совсем недавно, например, был открыт центр по решениям для разумного транспорта с МАДИ, а в феврале уже нынешнего года — центр компетенции по разумной коммерции с РЭУ имени Г. В. Плеханова. Так что центры компетенции — это важная ступень для проведения серьезных совместных исследований. Данную мысль мы пытаемся донести и в “Сколково”, потому что R&D — это здорово, но инновации начинаются после модернизации.

Важная основа взаимоотношений с вузами — уровень грантов. Отдел по университетским программам выбирает наиболее яркие проекты, которым присуждаются гранты — это может быть и разработка методического пособия силами кафедры, и научный проект отдельно взятого аспиранта. Это сотрудничество может перерасти в центр компетенции, который тоже начинает развиваться. И наконец выходим на уровень серьезных совместных исследований.

Кроме того, мы понимаем важность переноса в российские ВУЗы опыта построения целостной инновационной среды, нацеленной на коммерциализацию результатов исследований. Прошлой осенью в рамках визита IBM Corporate Corps в г. Ростов-на-Дону группа специалистов IBM провела анализ инновационной политики Южного Федерального Университета по сравнению с лучшей мировой практикой и дала рекомендации по повышению коммерческого потенциала исследовательской работы одного из ведущих российских университетов.

PC Week: В чем принципиальная разница между создаваемым НТЦ и уже действующей лабораторией RSTL?

К. К.: RSTL разрабатывает продукты для IBM. А в “Сколково” формируется среда, стимулирующая совместные исследования с другими компаниями и структурами. Ведь главной задачей для него является трансфер инновационной среды, так сказать, “инновационная прививка” для российских компаний, университетов и исследовательских центров.. Именно поэтому исследования в нефтегазовой области мы проводим вместе с РГУ нефти и газа им И. М. Губкина, а заинтересованы в этом “Газпром”, “Лукойл” и т. д. То есть мы будем вести разработки, которые ориентированы на применение не вообще где-либо (хотя такие тоже нужны и важны), а конкретно здесь, в России.

“Сколково” не является панацеей от всех бед, но дает новое качество. И в перспективе все исследования и разработки IBM в России и СНГ будут переведены в НТЦ. Наша конечная цель — создать большую консолидированную систему IBM R&D в России, которая будет заниматься и внутренними проектами, и внешними исследованиями и разработками. Управлять всем этим в рамках единой структуры проще. Но льготы, конечно, мы будем получать только по тем работам, которые оговорены в рамках проекта “Сколково”. Льготы — это хорошо, но далеко не самоцель.

PC Week: Раньше в СМИ проскальзывала информация, что центр IBM в “Сколкове” будет заниматься разработками в области ИТ, биомедицины и энергетики. Теперь называются несколько иные направления: развитие интеллектуальных нефтяных месторождений, создание российских NFC-технологий и решений для повышения безопасности дорожного движения. С чем это связано?

К. К.: Эти проекты — конкретизация намеченных нами ранее общих направлений в сфере ИТ и проектов по энергоэффективности. В настоящий момент в стадии обсуждения находится еще около двух десятков проектов, в том числе и в области технологических решений для медицины.

PC Week: Что в данном случае понимается под технологиями интеллектуальных нефтяных месторождений?

К. К.: Если кратко, то это совокупность технологий, которые повышают операционную эффективность месторождений соответственно их инвестиционной привлекательности. Имеется в виду совершенствование технологического управления самим месторождением и повышение таких показателей, как объем производства, коэффициент извлекаемости нефти при соблюдении необходимых экологических норм. Фактически речь идет о добавлении интеллектуальной надстройки к управлению месторождением. Инновационный аспект здесь заключен в используемых моделях. Но сами проекты сложные, интеграционные. Здесь важно обеспечить интеграцию всех технологий (и разработанных IBM, и приобретенных) с выходом на новое качество управления. НТЦ IBM в этом проекте будет заниматься решением задач унификации, визуализации и реинжиниринга моделей производственной системы. Нужно понять, какие компоненты должны быть в такой системе, какими будут ключевые индикаторы производительности. В России эти вопросы находятся в стадии исследований, но IBM уже выполняла подобную работу для Statoil — огромной нефтяной компании. Там стояла задача повышения объемов производства на месторождениях так называемой четвёртой стадии жизненного цикла (т. е. месторождение уже старое, а у нас таких много), и в результате реализации проекта по созданию единой информационной модели удалось поднять объем добычи на 6%, а коэффициент извлекаемости достиг 70%. Нефтяники понимают: это очень высокий показатель. Вот этим мы и будем заниматься здесь, потому что напрямую перенести опыт Statoil невозможно. Нужна адаптация к российской специфике — у нас и оборудование другое стоит, и стандарты иногда другие…

PC Week: Выбор в России тематики, связанной с нефтью и газом, вполне понятен. А почему NFC? Над какими задачами в этой сфере будут работать специалисты в НТЦ IBM?

К. К.: И тут все понятно. Я уже говорил, что в стране есть несколько очень крупных по мировым меркам телекоммуникационных игроков. Кроме того, в принципе наблюдается тенденция к конвергенции банковских и телекоммуникационных индустрий. Идея использования NFC витает в воздухе. И мы открываем это направление, потому что оно будет интересно местному банковскому и телекоммуникационному сообществам. Свою задачу мы видим в том, чтобы увязать новые появляющиеся вокруг NFC-технологии и принять участие в создании, платежного инструмента нового поколения, совмещающего достоинства банковской карты и легкость использования мобильного телефона. Для этого нужно прорабатывать множество вопросов, участвовать в организациях по стандартизации. Стандарты определяют бизнес-процессы, а те в свою очередь определяют функционал бэк-офисных систем, поддерживающих эти бизнес-процессы. Тут очень много вопросов, которыми нужно заниматься. Примерно так же некоторое время назад нарабатывались технологии облачных вычислений. Ведь каждая отдельная компонента в них не представляет ничего особенного. Но попробуйте сделать так, чтобы всё вместе работало. Для этого нужно выстроить реально работающий стек продуктов — очень непростая задача.

PC Week: IBM уже давно занимается проблемами организации дорожного движения в рамках программы Smarter Planet, но в России до дела все не доходит, хотя проблем выше крыши…

К. К.: Мы уже давно работаем по этому направлению в России. Определенная задержка была связана с кризисом. Но пока есть пробки, есть и проблема, и ее нужно решать. Поэтому, в частности, создан центр компетенции по интеллектуальному транспорту в МАДИ. Вместе с другими игроками, которые выбраны и номинированы российским правительством для решения таких задач, мы пытаемся перевести их в практическую плоскость. Не очень быстро дело двигается, поскольку тут требуется взаимодействие большого количества государственных служб.

На центр компетенции в МАДИ в данном случае будет возложено системное проектирование интеллектуальных транспортных систем [ИТС], участие в разработке стратегии их развития и в формировании нормативно-правовой базы для создания и функционирования ИТС, а также экспертная оценка предлагаемых разными разработчиками концепций. Их много, и чиновникам трудно в этом разобраться. Кроме того, нужно всех вывести на одинаковое понимание и терминологии, и текущего состояния проблемы, и возможных направлений ее решения. Ведь сейчас нередко за ИТС выдают решения частные, которые, наверное, могут стать важными подсистемами в комплексном решении, но в отрыве от него не способны ничего улучшить.

У IBM в данной сфере колоссальный опыт. И в рамках НТЦ мы этот опыт фактически институализируем в России, а также формируем площадку для взаимодействия с другими структурами, без которых задача не может быть решена. Есть наработанные технологии, но из них нужно скомпоновать решение, которое будет адекватно, например, для Казани, Москвы, Сочи. Потому что ИТС предполагает широкий спектр задач, включая, скажем, организацию платного въезда в центр города или статическое моделирование, позволяющее оптимизировать разметку полос и направлений движения (только за счет этого в любом городе транспортную ситуацию удается улучшить на 15—20%). А дальше речь может идти об интеллектуальном управлении транспортными потоками в режиме реального времени так, чтобы транспорт ездил, а не стоял.

PC Week: Вы уже прошли довольно длинный путь в организации R&D в России. Что на этом пути самое трудное?

К. К.: Самое трудное — начинать. Мы это пережили, запустив RSTL, и в какой-то мере переживаем теперь, создавая НТЦ и активно включаясь в проект “Сколково”. Ведь сначала нужно убедить руководство, что в этом есть смысл. Нужно найти ресурсы. Нужно найти того, кто всем этим будет руководить. Получить первые проекты — ведь кто их даст, если лаборатории еще фактически нет? А дальше начинается развитие и возникают проблемы управления. В исследовательской структуре все гораздо сложнее, нежели в коммерческой, где есть четкое понимание, чего нужно достичь и что будет, если это не удастся.

Что же касается страновой специфики, то, уверяю, в какой бы стране вы ни создавали лабораторию, столкнетесь примерно с одними и теми же трудностями. Это относится и к подбору персонала. Кадры в области исследований и разработок — страшный дефицит хоть в Китае, хоть в США, хоть в России. Потому что вы ищете что-то уникальное. Потому что зачастую нужен специалист со вполне определенным набором компетенций, а вам говорят, что таких в принципе нет. В России мы никогда не будем иметь тысячи и тысячи кодировщиков. Такие задачи даже нет смысла ставить. Формирование идеологии программных продуктов, разработка их архитектуры, управление такими проектами — вот это наше. В эту сторону и двигаемся.

PC Week: Спасибо за беседу.