За последние несколько месяцев Интернет окончательно попал в сферу пристального внимания российского государства, которое под различными лозунгами перешло от политики невмешательства к активным действиям. Слово “саморегуляция” все реже звучит из уст чиновников. На смену ему приходят другие определения: в самом мягком варианте речь идет о “гармонизации” отношений в Сети, ну а если называть вещи своими именами, то с высоких трибун говорят о регулировании и даже контроле. Смена парадигмы в отношении Интернета происходит как во внутренней политике России, так и во внешней.
Подведем промежуточные итоги этого процесса.
Дубайский демарш
В начале декабря 2012 г. в Дубае прошла Всемирная конференция по международным телекоммуникациям (WCIT), собравшая представителей Международного союза электросвязи (МСЭ) из 193 стран. Мероприятие проходило в закрытом формате, поэтому интригующие подробности нам известны в первую очередь по сообщениям Координационного центра (КЦ) доменов .RU/.РФ, чьи представители входили в состав официальной делегации Минкомсвязи. В частности, КЦ сообщал, что одна из главных задач конференции — принятие новой конвенции электросвязи, которая не менялась с 1982 г., и рассмотрение нового документа неизбежно затронет вопросы, связанные с функционированием глобальной сети.
По итогам форума Минкомсвязи выпустило 14 декабря 2012 г. весьма туманный пресс-релиз, в котором было заявлено, что Россия в числе более чем 100 стран мира подписала новую версию Регламента международной электросвязи. Эту версию министерство назвало компромиссной, при этом внятно не разъясняя, в чем именно данный компромисс заключался.
Несколькими днями позже данную тему на отраслевом мероприятии в Москве поднял генеральный директор и председатель правления РВК Игорь Агамирзян, который, как выяснилось, все последние годы внимательно следил за ситуацией. По его словам, вопрос управления Интернетом впервые остро встал на международном уровне в 2003—2004 гг., когда в результате определенной полемики сформировались три основных подхода. Ведущие мировые экономики (Большая восьмерка, включая Россию) и примкнувший к ним транснациональный бизнес заняли позицию, которая заключалась в том, что Интернет можно регулировать только технически: сохранить ICANN со всеми его полномочиями и в остальные дела не вмешиваться.
Совершенно иной позиции придерживались страны Большой двадцатки во главе с Китаем — жесткое регулирование Сети на национальном уровне, борьба со спамом и пр. И третью, радикально отличающуюся от первых двух позицию заняли некоммерческие организации, предложив построение распределенной системы ответственности для всех стран.
Как утверждает г-н Агамирзян, инициированное МСЭ очередное рассмотрение темы управления Интернетом привело в Дубае к расколу — итоговая декларация не была подписана рядом ведущих стран. По факту управление Сетью все равно будет осуществляться как и прежде, однако изменилась международная расстановка сил, в которой Россия отказалась от нейтральных взглядов и радикально сменила курс, примкнув к позиции жесткого внутреннего регулирования, которой на протяжении многих лет придерживался Китай.
Оценки г-на Агамирзяна встретили крайне резкую критику бывшего замминистра Минкомсвязи, возглавляющего сейчас Фонд информационной демократии, Ильи Массуха, к которому редакция обратилась за комментариями. “Если г-н Агамирзян ностальгирует по внешнеполитическим подходам России, наблюдавшимся в 1990-х, то ему можно только посочувствовать. Надеюсь, что время безусловного потакания западным странам безвозвратно прошло. Россия встала на ноги, в том числе в вопросах интернетизации и запуска глобальных сетевых проектов. Интернет именно за последние 5—7 лет стал такой же инфраструктурой, как системы связи, электросети, дороги, воздушные пути и пр. Любое государство должно иметь международно закрепленное право так или иначе влиять на то, что происходит с его инфраструктурой. А в связи с тем, что Интернет по своей природе трансграничен, то и ставится вопрос о международном доступе к влиянию. Никакого демарша России в этом вопросе я не вижу. Наша страна выдвинула конструктивные предложения, на которые демаршем ответила коалиция западных стран, активизировав своих агентов влияния в бизнесе и институтах по “троллингу” российских предложений”.
Комментируя ситуацию, директор КЦ Андрей Колесников высказался в том смысле, что столь пристальное внимание СМИ к данной истории во многом не заслуженно. Во-первых, по его мнению, принципиально неверно говорить в терминах “Россия и Китай инициировали вопрос передачи части полномочий от ICANN к МСЭ”. Китай — сам по себе; у него своя логика и свои интересы, которые с нашими отнюдь не совпадают. Нужно помнить, что китайцев в Интернете 600 млн. чел. — больше, чем в других странах жителей. Россия с Китаем находятся в предельно разных категориях, поэтому говорить о том, что мы в чем-то вместе, по убеждению г-на Колесникова, смешно хотя бы математически.
Во-вторых, как считает директор КЦ, если сводить тему развития Сети к вопросу, кто ею будет формально управлять — ICANN или МСЭ, то мы получим узкокорпоративную разборку между функционерами. Нужно понимать, что МСЭ обладает огромным бюрократическим аппаратом, и ее руководство закономерно хочет расширить свое влияние на Интернет. Так называемый раскол между странами, подписавшими и не подписавшими новые регулирующие документы, как уверяет г-н Колесников, вызвал именно это вопрос (никакие другие) — включать Сеть в зону ответственности МСЭ или нет. На рядовом пользователе все это никак не сказывается. Это высокие политические баталии, которые к реальной работе Интернета или его архитектуре отношения не имеют.
В заключении г-н Колесников подчеркнул, что в последние годы любое государство способно без всякой оглядки на кого бы то ни было устанавливать свои внутренние правила, внедрять фильтры и пр.
Рассмотрим, как этим негласным правом воспользовалась наша страна.
Безопасный Рунет
Последним крупным мероприятием по сетевой тематике стал Форум безопасного Интернета, прошедший в Москве 7 февраля. Выступая на нем, один из самых активных законотворцев по части Рунета — сенатор Руслан Гаттаров — посчитал нужным защитить Россию от необоснованных, как он считает, нападок международных экспертов. По его словам, в мире сейчас распространен миф о том, что Интернет в нашей стране активно регулируется. Сенатор назвал это утверждение полной чушью, поводом для распространения которой послужило принятие одного-единственного закона № 139, являющегося, по сути, компиляцией аналогичных законов Великобритании и США. Что же касается тезиса о контроле над Рунетом отечественных силовых структур, то тут г-н Гаттаров склонен был сослаться на статистику Google, по которой спецслужбы США обращались в компанию за персональными данными граждан, подозреваемых в преступлениях, более 12 тыс. раз, в то время как наши — менее 100 раз. Да и вообще, за полномочия, полученные ведомствами США после 11 сентября 2001 г. (в том числе в отношении Сети), наши спецслужбы, по мнению сенатора, “отдали бы все”. “Притом что США благодаря своим возможностям контролируют не только США”, — завершил свою мысль г-н Гаттаров.
Перейдем к рассмотрению последствий принятия упомянутого сенатором закона № 139-ФЗ. Напомним, что речь идет о вступившем в силу 1 ноября 2012 г. законе “О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию”. Он предусматривает ведение единого реестра сайтов, содержащих контент, который имеет отношение к детской порнографии, пропаганде наркотиков и склонению к суициду.
Кстати, недавно редакция PC Week/RE провела онлайновый опрос своих читателей на тему: какие реальные (а не мнимые или распиаренные) угрозы для детей распространены сегодня в Интернете? На предложенные варианты ответов кликнуло более сотни респондентов, и распределение мнений выглядит следующим образом: уход из реальности (злоупотребление сетевыми играми, виртуальным общением и пр.) — 73,6%; контент, способный навредить психике (сцены проявления жестокости и пр.) — 51,2%; пропаганда насилия — 47,2%; порнография — 45,6%; пропаганда наркотиков — 42,4%; выведывание персональных и коммерческих данных родителей — 40,0%; вовлечение в секты — 37,6%; приставание педофилов — 34,4%; травля сверстниками — 32,0%. (Заметим, знаменитая педофилия, которую подняли на щит лоббисты фильтрационных законов, находится на предпоследнем месте, а педофильских сайтов в реестре сейчас всего порядка 7%.)
Так или иначе, процедура пополнения реестра такова. В Роскомнадзор поступают заявки от энтузиастов, усмотревших где-либо сомнительную информацию. Аналитики отсеивают очевидный спам, а по остальным эксперты в течение суток выносят квалифицированные решения. Если контент признан заслуживающим запрета, то запись попадает в реестр и одновременно отправляется уведомление хостинг-провайдеру, который должен в течение трех суток вместе с владельцем ресурса этот контент удалить. Если этого не произойдет, то инспектор, проверяющий информацию, вносит в реестр помимо ссылки на конкретный контент еще и IP-адрес всего сайта целиком.
На момент проведения форума в Роскомнадзор поступило порядка 65 тыс. жалоб, но в реестре присутствовало всего порядка 1,1 тыс. наименований. (Большинство заявок отсеялось на предварительном этапе, а часть “неблагонадежных” сайтов уже успела покинуть список после того, как их хозяева удалили соответствующий контент.)
Выступая на пленарном заседании форума, помощник президента РФ Игорь Щеголев отметил, что Интернет-сообщество по поводу принятия закона № 139-ФЗ проявляло большой скепсис, но сейчас, по его мнению, новый инструмент эффективно заработал и время расставило все по своим местам. Главный эффект во многом выражается в профилактической составляющей — буквально накануне 1 ноября из Сети исчезли материалы, которые подпадали под действие закона. И несмотря на неизбежные ошибки, спорных моментов, по уверению бывшего министра, становится все меньше и меньше. В его понимании, тональность дискуссии государства и общества и ее разбюрократизированность свидетельствуют о том, что в деле борьбы за нравственное здоровье детей мы можем достичь очень больших успехов, если отбросим лишние эмоции. И благодаря этому улучшится имидж самого Интернета, который в глазах родителей не будет выглядеть как угроза.
Перспективы
Итак, чего же Рунету в ближайшее время ждать от государства?
Как следует из выступления на форуме председателя Комитета Госдумы по вопросам семьи, женщин, детей Елены Мизулиной, совсем скоро будет расширен перечень запрещенной для детей информации, и пополнится он за счет запрета пропаганды среди детей гомосексуализма. (Других очевидных поправок нет, но комитет открыт для дискуссий.)
В планах руководителя Роскомнадзора Александра Жарова определить формы ответственности операторов связи за неправомерные действия, а также сформировать процедуру досудебного рассмотрения спорных решений о включении сайтов в реестр. (Кстати, все эксперты сходятся во мнении, что блокировать ресурсы нужно не по IP, а по URL.)
Также на днях стало известно, что депутаты Госдумы и представители ИТ-отрасли начинают совместную работу над так называемой Концепцией регулирования правоотношений в Интернете. И все это происходит на фоне создаваемого в Администрации Президента “скелета” некоего документа с условным названием “Закон об Интернете”, а также обозначенного намерения Совета Федерации приступить к разработке стратегии кибербезопасности России.
В общем, по всем признакам в Рунете грядут большие перемены. Чиновники еще только входят во вкус. Причем, как можно судить по ряду признаков, большая часть законодателей и исполнителей законов действует с неподдельным энтузиазмом. В качестве примера можно привести фрагмент выступления на форуме заместителя руководителя Роскомнадзора Максима Ксензова. “В своей работе мы не станем ориентироваться и реагировать на высказывания или действия романтически настроенных молодых людей, которые просто не понимают, что происходит, а их разум затуманен некими разноцветными идеями. Я четко понимаю, что у них нет детей. И они не видят или не знают того, что происходит в Сети (или наоборот — знают и участвуют в этом, что еще хуже). Я достаточно много до ноября работал в Интернете. Но то, что я увидел за эти три месяца, сильно повлияло на мое мироощущение. Рассуждать о том, что борьба с этим кошмаром и вакханалией по части наркотиков и детской порнографии работает на политическую цензуру или ограничение доступа к информации, можно только не понимая о чем идет речь. Я отдаю себе отчет в каждом своем действии. То, что я делаю, — это правильно. То, с чем мы боремся, вне обсуждения. Оно за гранью добра и зла”.
