ВЗГЛЯД И НЕЧТО
Закончился шахматный “матч века” между Гарри Каспаровым и шахматной программой (точнее, программно-аппаратным комплексом Deep Blue. Закончился победой программы, и, как двадцать лет назад, пресса начала комментировать его в стиле научно-фантастических романов. Тут и выражения типа “белковый шахматист” (а Deep Blue - желтковый?), и банальные утешения, что, дескать, с появлением автомобиля не были отменены соревнования по бегу и т. д.
В этих комментариях желание отметить сенсацию перемешано с некомпетентностью. Что, впрочем, и неудивительно, поскольку комментарии делались людьми, мягко говоря, далекими от этой области. Рекорд установили “Известия”, отдавшие целую полосу размышлениям по этому поводу внука Ботвинника, уснащенным цитатами из воспоминаний деда 15-летней давности.
Итак, некоторые факты.
Во-первых, опубликованная Ньюборном в 1982 г. кривая “усиления” шахматных программ предсказывала выход их на уровень чемпиона мира именно к середине 90-х годов. Еще тогда прогнозы профессионалов относительно того, победит ли шахматная программа чемпиона мира в этом веке или в начале будущего, разделились примерно поровну. Так что сенсация не в том, что программа играет на уровне чемпиона мира (на таком уровне она играет уже пару лет). Сенсация в том, что она выиграла матч.
Во-вторых, никакого отношения к искусственному интеллекту в понимании философов и журналистов шахматные программы не имеют. Более того, они не имеют отношения к искусственному интеллекту даже в понимании кибернетиков. Для меня это факт грустный, поскольку с шахматных программ начиналась моя научная деятельность, но связанные с ними работы уже лет десять не фигурируют ни в специальных журналах, ни на конференциях по искусственному интеллекту. Связано это со многими обстоятельствами, но главным образом с тем, что для искусственного интеллекта игра в шахматы - задача слишком простая.
Для нашей страны, где писатели и шахматисты становятся пророками, последнее утверждение звучит кощунственно, но, увы, это так. (Кстати, меня всегда удивляло, почему люди, хорошо играющие в эту игру, претендуют на понимание всего и вся. Бриджисты и гоисты, чьи игры не проще шахмат, ведут себя гораздо скромнее.)
В-третьих, утверждения, что программа победила Каспарова только за счет технологических совершенств использовавшегося компьютера, очень далеки от истины. Алгоритмы шахматных программ вопреки сложившемуся мнению не являются применением грубой вычислительной силы. Правда, столь же далеки они и от “человеческой игры”. Другое дело, что неспециалистам сложные и тонкие методы сокращения перебора и оценки вариантов кажутся тупыми, но в этом нет вины авторов программ.
Создателями программы для Deep Blue реализовано не меньше алгоритмических усовершенствований, чем в свое время было применено в нашей КАИССЕ. Но если мы шли по целине - каждая идея была новой и свежей, - то команда из университета КарнегиМеллона (а именно они писали программу для Deep Blue) работала в хорошо изученной области. Их можно сравнить с первооткрывателями начала двадцатого века, когда уже почти нечего было открывать. Тем почетней их победа. Хотя и техническую мощь компьютера IBM нельзя недооценивать.
В-четвертых, вся американская пресса была полна историческими экскурсами и интервью со специалистами в области шахматного программирования, среди которых оказалось немало замечательных личностей. Упомяну только Клода Шеннона, автора теории информации, и Кена Томпсона - основного автора UNIX. В нашей же прессе я не увидел даже имен авторов программы “Deep Blue”. Это живо напомнило стиль некомпетентных спортивных телекомментаторов - “мяч у пятого номера...”. И здесь мне видится общая тенденция освещения компьютерной тематики в популярной прессе: формирование образа “железного монстра”, опасного как для общества в целом, так и для отдельного человека. Отсюда - засилье статей о компьютерных преступлениях, вирусах и других отрицательных сторонах компьютеризации, и практически отсутствие статей о положительном влиянии компьютеров. Сам матч Каспарова c Deep Blue мог стать хорошим поводом для демонстрации человеческих достижений в области информатики, но не стал.
Наконец, матч носил ярко выраженный коммерческий характер. В частности, курс акций IBM сразу после победы программы поднялся на 1,8%. А в коммерческих соревнованиях, как во французской борьбе в дореволюционном цирке, к результатам надо относиться со скепсисом.
Призовой фонд следующего матча, который состоится через год, будет наверняка больше. И Каспаров не преминет поучаствовать в очередном состязании. Да и сейчас он в убытке не остался: по правилам Шахматной ассоциации сумма вознаграждения делится между победителем и побежденным в пропорции 60:40.
Михаил Донской
