Программа-вирус “Электронная Россия”
Изменения и программы
Любимое слово при описании специфики области информационных технологий в США - это “изменение”. Стабильность, традиционность являют собой недостаток, почти порок, а способность к изменениям - несомненное достоинство. Недавно я слышал выступление одного из высших руководителей фирмы America Online (AOL), который убежденно, как самоочевидную истину сказал: “Те, кто изменяется, выживают, остальные - нет”.
Конечно, им в AOL виднее, ведь эта фирма в течение прошлого года подключила к Интернету порядка 10 миллионов пользователей по всему миру, что во много раз больше, чем в России в целом.
Если руководителей такого масштаба спросить о российских перспективах, то они, вероятно, будут говорить про обеспечение доступа в Интернет для десятка миллионов людей в год, что для них вполне реально. Но основой серьезных программ должна быть готовность к изменениям, отзывчивость к новому.
Однако любая программа вовсе не обязательно является источником прогрессивных изменений, может оказаться и наоборот. Так, недавно подготовленная федеральная программа “Электронная Россия” (www.hse.ru/~erussia), на мой взгляд, быстрее будет способствовать увеличению отставания от других стран, нежели его сокращению. Такую парадоксальную точку зрения я попытаюсь обосновать ниже и буду рад, если это вызовет дискуссию и в конечном итоге позволит усовершенствовать программу.
Стиль программы можно показать на небольшом, но характерном фрагменте: “+В рамках данного направления программы будет выработана и начнет реализовываться стратегия внедрения информационных технологий на предприятиях госсектора, в том числе - в оборонно-промышленном комплексе, одним из результатов чего должно стать создание предпосылок для ускорения развития рынка электронной торговли, формируемого в соответствии с мерами федеральной целевой программы "Развитие электронной торговли в России в 2002-2010 годах"”.
Крошечный фрагмент вызывает массу вопросов и замечаний:
1) странно считать приоритетным мероприятием программы работ заявку на разработку новой, следующей программы; 2) не указано ничего конкретного - зачем нужна такая программа и в чем она будет состоять (на это, надо понимать, потребуется дополнительное финансирование и еще год работы); 3) что такое “внедрение”, знают только старожилы, потому что это термин из плановой экономики, когда вопрос был не в деньгах, а в согласии организаций что-то делать за деньги, выделяемые сверху, - это и было “внедрением”, в бизнес-практике обычно используется выражение “платежеспособный спрос”; 4) каким образом информационные технологии в государственном секторе ускорят электронную коммерцию, трудно представить; 5) очень безопасно говорить о том, что результатом будет “создание предпосылок для ускорения” - здесь двойная степень защиты от какой-либо проверки (за предпосылки можно выдать все что угодно, а за ускорение - естественный рост рынка); 6) оказывается, в России (единственной стране мира) электронная торговля возникнет не как следствие развития бизнес-сферы, а как результат “внедрения” чего-то в госсектор благодаря мерам, предусмотренным бюрократическим документом.
Складывается впечатление, что люди, которые писали и обсуждали эту фразу, не представляют, что сейчас во всем мире покупки делаются на триллионы долларов, и это не имеет ни малейшего отношения ни к государству, ни к “внедрению”, ни к “мерам по+”.
Практически любой фрагмент программы демонстрирует ту же расплывчатость формулировок и, главное, полное отсутствие связи с бизнес-практикой. Вместо того чтобы стимулировать изменения, такая программа, сплошь и рядом составленная из бюрократических штампов, будет способствовать консервации текущего состояния ИТ в России и отношения общества к компьютерным технологиям.
Между тем, если государство и вправду готово выделять под программу по 200 млн. долл. ежегодно, то за такие деньги в России можно добиться очень заметных результатов. Внимание лидеров государства к информационным технологиям тоже может оказаться весьма полезным для населения и бизнеса, поэтому было бы обидно допустить, чтобы и средства, и энтузиазм тех, кто работает в ИТ-сфере, были использованы неэффективно.
А теперь остановимся на некоторых общих принципах, которые абсолютно важны для такого рода программы и которые отсутствуют в данном документе.
Забытые предки программы
Еще в 1988 г. мне, как сотруднику академического института, довелось работать над документом “Концепция информатизации СССР”. Документ был подготовлен, и по тем временам, по тому уровню знаний он был, возможно, разумным. Но когда в программе, написанной в 2001 г., встречаются соображения из документа тринадцатилетней давности, определявшиеся узкими задачами того времени, то это выглядит как сопротивление изменениям.
Возьмем, к примеру, идею инвентаризации средств информатизации, кажется, мною же и предложенную для включения в старый документ. В тот момент она казалась естественной, потому что в последние годы плановой экономики очень многие изменения не отражались в государственной статистике, а исследовательских фирм еще не было. В частности, не было данных по негосударственному сектору и, следовательно, невозможно было оценить количество персональных компьютеров в стране. В программе “Электронная Россия” снова несколько раз встречается тезис об “инвентаризации”, причем иногда в очень странном контексте: “В течение 2002 года будет проведена инвентаризация находящейся в собственности органов государственной власти общественно полезной информации, создана система мониторинга баз данных”. Такая задача вряд ли выполнима в короткий срок, да и нет в ее решении особого смысла. Сначала нужно определить цели и уже исходя из них делать следующие шаги. Целесообразность реализации разумной когда-то идеи в условиях сегодняшнего дня вызывает сомнения.
У “Электронной России” достаточно много предков, известных как программы электронизации, информатизации, компьютеризации и порожденных с целью вывода России (СССР) на мировой уровень в той или иной сфере. Вышли они под бравурную музыку, а почили тихо всеми забытые, не покорив обещанных высот. Судя по всему, создатели новой программы этот опыт не учли, и было бы двурушничеством предрекать “Электронной России” иную судьбу.
Стилистика программы
Суть любой программы в значительной мере определяется ее стилем. (Как тут не вспомнить известное высказывание советского писателя-диссидента Синявского о том, что у него “расхождения с советской властью только стилистические”.) У этого утверждения есть вполне научное обоснование: исследования показывают, что порядка 80% информации, передаваемой при общении, приходится на невербальную часть, во многом состоящую из того, что мы относим к стилю. Вот почему использование в программе слова “внедрение”, взятого из подсознания администратора плановой экономики, говорит о ее сути больше, чем подробный анализ текста. Другой пример, мимо которого нельзя пройти: “внедрение информационных технологий в реальный сектор”. Получается, что существует некий “мнимый” (отличный от реального) сектор экономики и, видимо, именно в нем изначально находятся информационные технологии. Теперь нужно сделать так, чтобы некоторым образом, не имеющим отношения к деньгам (потому что через “внедрение”), эти технологии попали в реальный мир. Держу пари, что эта концепция “реальной экономики” восходит к метафоре Платона, утверждавшего, что наш мир - это только отражение высшего “мира форм” на стене пещеры. Однако для описания экономики она столь же вредна, как и для описания физических явлений.
Где результаты
Главная претензия к программе - отсутствие конкретности, т. е. невозможность оценки результатов ее выполнения. Между тем каждое положение должно быть сформулировано так, чтобы в любой момент можно было однозначно сказать, реализовано оно или нет и в какой степени мы приблизились к достижению поставленных целей.
Один из наиболее вопиющих примеров неконкретности - полное отсутствие точки отсчета для оценки изменения того или иного показателя. Например, в разделе “Оценка эффективности программы” приведено девять выделенных утверждений, каждое из которых построено по безопасной для авторов форме: к 2010 году нечто вырастет во столько-то раз или достигнет такого-то уровня. Каков этот уровень сегодня, не определено, а значит, всегда есть возможность объявить о достижении поставленных целей.
Образцы такого рода высказываний: а) “предполагается рост объемов рынка информационных услуг и программного обеспечения в 2-3 раза к 2005 г. и в 5-6 раз к 2010 году”; б) “парк персональных компьютеров, используемых бизнесом, увеличится в 6 раз и существенно обновится” (что обновится, это точно, а вот во сколько раз вырастет, проверить будет нельзя); в) “количество пользователей Интернета вырастет к 2005 году по сравнению с 2000-м более чем в пять раз” (это при том, что текущие оценки числа пользователей Интернета в России различаются в разы).
В других случаях разработчики программы говорят даже не о росте тех или иных показателей, а лишь о создании благоприятных условий для их роста. Текст документа пестрит фразами вроде: “программа позволит создать стимулы для роста+”, “предполагается довести долю до+”, “прогнозируется, что...” и т. д. Это не бизнес-обязательства, а некоторые прогнозы, которые, возможно, сбудутся, а возможно, и нет.
По тексту документа видно, что строился он не по принципу: “Вот цели, которых надо достичь, а вот предлагаемый комплекс мероприятий - давайте обсуждать, достаточно ли этих мероприятий для достижения поставленных целей”. В данном случае программа писалась скорее как в былые годы научные диссертации: излагаются некие соображения и за уши к ним притягивается обоснование эффективности их воплощения в жизнь. Планы практических работ в таком виде обычно не формулируют.
Неясные цели - неясные действия
Расплывчатость целей влечет за собой и расплывчатость предлагаемых действий. Типичная формулировка из раздела программы “Система мероприятий” выглядит так: длинное описание принципов, частью банальных, частью спорных, потом очень общие и неконкретные “действия” вроде: “Предполагается сосредоточить меры по совершенствованию регулирования на расширении применения информационных технологий в сфере взаимоотношений государства и общества”. Под эту формулировку подходит что угодно либо не подходит ничего. У большинства людей, видимо, вообще не возникнет никаких ассоциаций в связи с подобной “задачей”. Таким образом, программа описывает неопределенный объем работы, суть которой остается совершенно неясной.
Бизнес и государство
Логика программы такова: за все в ответе государство и оно будет делать то, что посчитает нужным. Бизнес как таковой в документе вообще всерьез ни разу не упомянут. Это наводит на подозрение, что представители бизнеса либо не участвовали в его разработке, либо удовлетворились вспомогательной ролью, согласившись на предложенное в завуалированной форме участие в нескольких прямо связанных с отдельными фирмами проектах.
Например, говорится о том, что государство будет определять политику в области платежных карточек и электронной торговли. Звучит это странно, потому что везде в мире такая политика определяется реальными достижениями частных фирм, а государство играет лишь вспомогательную роль. Впрочем, такая агрессивность на словах компенсируется отсутствием возможностей и все “определение политики” выливается в обещания создать новые концепции, причем вне бизнеса, решающего те же проблемы на практике. Это очевидный недостаток программы. В планировании действий, необходимых для успеха, первую скрипку должен играть именно бизнес, а государство - агрегировать бизнес-идеи и предложения, а не генерировать их. Эффективный подход, на мой взгляд, предполагает, что государство готово сотрудничать с фирмами и помогать им в работе по перспективным направлениям. В этом случае можно ожидать хоть какого-то полезного результата. Демонстрируемая программой попытка возложить на государство главенствующую роль, пусть даже в концептуальных вопросах, выглядит по меньшей мере нереалистичной, а по существу - вредной.
Деньги любят счет
В большинстве современных государств за расходованием средств следит целый ряд контролирующих органов, и в этом смысле оно мало чем отличается от обычной коммерческой фирмы. Если с этой точки зрения оценить шансы программы на финансирование, то их придется признать микроскопическими.Представьте, что к руководителю фирмы приходит сотрудник с просьбой выделить средства на укрепление общения между отделами, разработку непонятно каких документов или на что-то еще столь же неопределенное. Результат легко предсказуем, как и в том случае, когда, аргументируя необходимость расходования средств, ссылаются на другие компании, которые якобы уже тратят деньги на то же самое. Ничего, кроме недоумения, подобные заявки и доводы не вызовут. Попытка сначала получить деньги, а потом сформулировать суть предложения скорее всего будет расценена как неадекватное поведение. Между тем в случае с программой мы имеем во многом схожую ситуацию: конкретно в ней оговорены лишь запрашиваемые суммы. Для того чтобы добиться такого же уровня обоснованности расходов, как в бизнесе (что представляется не только возможным, но и необходимым), программа должна быть серьезно доработана.Это, однако, не означает, что нужно заблокировать программу и не допустить ее финансирования. Наоборот, следует привлечь представителей бизнеса и помочь государству разработать реализуемый и полезный документ. Может оказаться, что эффективная программа потребует даже большего финансирования, и с этим придется согласиться, чтобы получить серьезную отдачу.
Поголовная вовлеченность или сотрудничество с энтузиастами?
Одна из характерных особенностей программы - попытка привлечения к ее выполнению всех и вся. Если речь идет о газетах или университетах, то обо всех сразу. Вряд ли это перспективно, потому что одни страстно хотят нового и готовы к нему, а другие вполне довольны настоящим, каким бы оно ни было. Стремление опереться и на тех и на других во многих случаях оборачивается формальным исполнением функций: все отчитаются, а результата не будет. Подобный эффект, причем на уровне коммерческих организаций, Россия уже демонстрирует в Интернете. Дежурный пример - сайт www.aeroflot.com. За пределами страны этот адрес приходит в голову каждому, кто хотел бы ознакомиться с расписанием рейсов “Аэрофлота”. Такой сайт существует, однако на нем размещена информация, действительная лишь до 24 октября 1998 (так !) года. После звонка в “Аэрофлот” вам сообщают, что правильное расписание надо смотреть на сайте www.aeroflot.ru. Это, видимо, вполне по-российски - сделать два сайта и по телефону сообщать адрес “правильного”.Так вот, если государство будет требовать от организаций достижений (а еще хуже - внедрений) в области информационных технологий, то нет сомнений, что о таковых отрапортуют. Но совсем не очевидно, что от этого будет реальная польза населению и самим организациям. Не исключено, что появится больше фантомных сайтов вроде аэрофлотовского и других форм имитации деятельности.Мне кажется, действия должны быть сфокусированы на тех, кто в них реально заинтересован. Помогая в отдельных случаях добиться успеха, государство может стимулировать всю отрасль. (Кстати, этот тезис проводился в старой концепции информатизации 1988 года и, на мой взгляд, он не устарел.)
Политическая мотивация
Есть мнение, что программа “Электронная Россия” нужна для того, чтобы руководители России могли на равных разговаривать с руководителями других стран. Информационные вопросы постоянно обсуждаются на международных совещаниях, и потому нужно торопиться с принятием программы, даже если она несовершенна.Такой аргумент хотя и понятен, но вряд ли убедителен - он ставит Россию в унизительное положение. Получается, что правительство ориентировано не на то, чтобы отчитаться перед собственным народом, а на внешние контакты. Можно ли себе представить, чтобы в США или Германии приняли программу стоимостью в сотни миллионов долларов лишь для того, чтобы руководители страны при случае могли о ней упомянуть? Местные газеты, обсуждая такую программу, наверняка не оставили бы от нее камня на камне.Решения, принимаемые таким образом, в конечном итоге станут причиной еще большего дискомфорта при международных встречах. И наоборот, искренняя заинтересованность в оптимизации программы с учетом опыта других стран может вызвать серьезное уважение с их стороны.Можно не сомневаться, что скучный неэффективный документ останется незамеченным зарубежной прессой или будет упомянут как пример возврата к старой экономике. Если же он родится в результате широкой дискуссии, интерес к нему со стороны мировой прессы, политиков, фондов, фирм гарантирован. В этом смысле активное и шумное обсуждение программы полезнее, чем тихое протаскивание.
Компьютерный вирус, или Игра в поддавки
В своей нынешней форме программа “Электронная Россия” подобна безвредному компьютерному вирусу: привлекая внимание, она, однако, больше мешает настоящей работе, чем помогает ее выполнению. Следуя той же компьютерной терминологии, можно утверждать, что хорошо продуманная действенная программа должна стать агентом, берущим на себя выполнение часто повторяющихся рутинных операций и облегчающим пользователю жизнь.Предполагаемый итог выполнения программы описан следующим образом: “Полная реализация мероприятий программы должна позволить к 2010 году распространение ИКТ в России на уровне развитых стран Восточной Европы и вплотную приблизиться к средним показателям по странам Европейского Союза”.Не будем придираться к грамматике этого предложения, важно другое: 1) от ближайшей цели нас отделяет десятилетие; 2) предполагается приблизиться к уровню, который никак не описан (что-то вроде “наше облако будет похоже на ваше облако” - доказать близость нельзя); 3) достижение цели возможно лишь при полной реализации программы (а если, скажем, денег дали меньше, чем просили, то не обессудьте).Что нужно, чтобы программа была по-настоящему деловой? Во-первых, цели должны быть измеряемыми (число пользователей Интернета, уровень оборота в секторе, объем экспорта услуг и т. д.); во-вторых, цели должны быть структурированы по времени (по этапам, с продолжительностью каждого не более двух лет), чтобы план можно было корректировать с учетом изменения ситуации; в-третьих, цели должны быть амбициозными - нет смысла изобретать пароход, который движется со скоростью течения реки. Те цели, что определены сегодня, могут быть достигнуты в любой отсталой стране без всяких программ только за счет того, что America Online или другие серьезные компании заинтересуются ее рынком.Можно ли предложить какие-то простые цели и реальные пути их достижения? Безусловно. Скажем, обеспечить к 2005 г. доступ в Интернет пятидесяти процентам взрослого населения страны - вполне измеряемая цель, и достаточно амбициозная (см. www.pcweek.ru/news.asp?ID=6168). Один из способов - начать компьютерное и Интернет-обучение в армии, через которую проходят сотни тысяч молодых людей (см. www.pcweek.ru/news.asp?ID=6153). Таких возможностей, если поискать, найдется немало, и многие из них уже опробованы в других странах, а значит, можно учесть этот опыт.Данная программа задает свои правила игры в информатизацию. Если все страны играют в нее, чтобы выиграть, то России предлагается сыграть в поддавки. Такая игра не будет долгой: Россия имеет хороший шанс из конца первой сотни стран по уровню информатизации всего за 5-10 лет перейти в конец второй сотни, потому что вместо стимулирования инициативы будет сделана ставка на бюрократические решения. Чтобы изменить правила игры и ориентироваться на выигрыш, надо чтобы в подготовке, обсуждении и реализации такого рода программ принимали активное участие представители бизнеса. В случае неудачи государство, надо полагать, запросит еще большие средства на преодоление увеличившегося отставания; для бизнеса же неудача чревата вымиранием.
От редакции
Проект федеральной целевой программы “Электронная Россия” был вынесен на обсуждение общественности 28 апреля 2001 г. Однако несмотря на то что этот документ напрямую затрагивает интересы не только ИТ-отрасли, но и широких слоев общества, он до сих пор не вызвал должного отклика со стороны общественности. О недостаточном внимании к этой программе свидетельствуют и результаты голосования на сайте ГУ-ВШЭ (www.hse.ru/~erussia/vote/results.pl), участие в котором на 28 июня 2001 г. приняло всего 17 человек. Публикуя во многом спорную статью Леонида Малкова, PC Week/RE приглашает всех заинтересованных лиц к открытой дискуссии.
