КРУГЛЫЙ СТОЛ
10 апреля в Москве прошел круглый стол “Будущее России на мировом рынке информационных технологий”, организованный Фондом комплексных прикладных исследований (ФКПИ) в рамках проекта “Проект-новости” (www.pronews.ru/base). В нем приняли участие представители ФКПИ, РАН, аппарата Правительства, Государственной Думы, а также ИТ-компаний. Предлагаем познакомиться с сокращенным вариантом стенограммы прошедшего обсуждения.
Александр Дынкин
Александр Дынкин, председатель научного совета ФКПИ, первый заместитель директора ИМЭМО РАН, член-корреспондент РАН: Пока наша хозяйственная мысль бьется в треугольнике между куриными окорочками, стальными чушками и подержанными иномарками, ситуация в мировой экономике драматически меняется. По таможенной статистике, мировой объем продаж ИТ еще в 1997 г. превысил совокупный размер торговли сельхозтоварами, автомобилями, металлопрокатом и текстилем и продолжает расти, несмотря на общее снижение темпов роста. Успехи таких стран, как Индия, Ирландия, Мексика, Таиланд, Малайзия и многих других, впечатляют. И в этой связи ситуация у нас в стране не может не беспокоить.
Александр Шубин
Александр Шубин, заместитель председателя Госдумы по информационной политике: Сегодня доля России в мировом экспорте по таким товарным позициям, как нефть, газ, металлы и лес, составляет 65% (для сравнения: США - 20%). В то же время Япония, Китай и Южная Корея экспортируют высокотехнологичной продукции более чем на 40 млрд. долл. в год, а мы - на 2,9 млрд. долл.
Еще в 1998-1999 гг. мы предложили условно разбить нашу экономику на три составляющие, реально влияющие на ее развитие. Первая - это старые градообразующие предприятия, каждый день приносящие “отрицательную добавленную стоимость”, их поддерживать совершенно бессмысленно. Самый яркий пример - московский АЗЛК, в него правительство Москвы много лет вкачивало деньги, а в результате получило лишь серию уголовных дел. Вторая составляющая - это наша сырьевая экспортная отрасль, которая, безусловно, еще достаточно долго будет нас кормить. Но надо понимать, что политика 80-90-х годов (“газ в обмен на трубы”) совершенно неперспективна и от нее следует уходить.
И, наконец, третья составляющая - это предприятия, сделавшие правильные выводы из кризиса 98-го года, сконцентрировав усилия на замещении целой группы импортных товаров, которые мы в результате кризиса перестали получать в достаточном объеме. Вот в эту сферу (к ней относится и ИТ-бизнес), государству и надо перебрасывать людские и финансовые ресурсы.
Однако убедить в этом депутатов Государственной Думы было очень трудно. Мы в нашем комитете выделили для себя точечные приоритеты. Первое, о чем нас просили представители электронного бизнеса, - это закон об электронно-цифровой подписи. Мы его сделали, провели, и президент его подписал. Во-вторых, нас попросили ввести в какие-то законодательные рамки представления об электронной торговле. Мы надеемся, что скоро закон можно будет провести во втором чтении. Третья просьба - закон об электронном документообороте. Он в принципе подготовлен, но, возможно, после того, как мы разберемся с электронной торговлей, необходимость в нем отпадет.
На этом мы хотели бы пока остановиться, потому что совершенно не представляем, как будет работать уже принятый закон об ЭЦП. Правительство получило три месяца на то, чтобы оформить все подзаконные акты и понять, что же оно будет со всем этим делать. Речь идет прежде всего о создании сети удостоверяющих центров. Но реальные возможности государства тут не очень велики. Пока финансирование всей программы по электронной торговле, которую правительство утвердило на 2001-2006 гг., составляет 50 млн. руб. (1,7 млн. долл.). Причем в марте по целевым программам, принятым бюджетом прошлого года, уже произошел секвестр - по всем финансирование было срезано на 30%.
Еще одна трудность - нехватка подготовленных кадров. Возьмем, к примеру, криптографию, где специалистов и раньше было немного и работали они в основном на оборонку. А сейчас они вообще на вес золота. Кроме того, эти специалисты совершенно не ориентированы на создание коммерческого продукта. Между тем коммерческие структуры уже сегодня без всякого лицензирования занимаются изготовлением криптографических продуктов и предлагают их на рынке.
Не менее важная проблема заключается в том, что наиболее активная часть общества, которая занимается ИТ-бизнесом или пользуется ИТ-услугами (это от 4 до 5 млн. человек), - государству не доверяет. Как сегодня происходит взаимодействие Думы с бизнес-сообществом, работающим в этой сфере? Мы на различных встречах говорим: “Если у вас есть какие-то предложения по законотворческой деятельности, вы обязательно нам об этом скажите”. Думаете, кто-нибудь откликнется? Нет. Единственный закон, вызвавший ответную реакцию, - закон о товарных знаках, и только потому, что он затрагивал регистрацию доменных имен. Мы уже два года не можем добиться, чтобы кто-то начал разговор с государством от имени бизнес-сообщества. Необходим активный диалог представителей бизнеса и государства, но его перспективы крайне туманны, притом что весы могут качнуться в любую сторону *1.
_____
*1. Трудно согласиться с г-ном Шубиным, особенно по поводу ЭЦП. - Прим. гл. ред.
Ольга Ускова
Ольга Ускова, президент группы компаний Cognitive Technologies: Чтобы говорить о каком-то будущем России внутри международного бизнеса, надо прежде всего исключить неверные стратегические решения и не плестись в хвосте уже отработавших свое бизнес-моделей. Я имею в виду ту же индийскую модель офшорного программирования, которая для нас экономически не очень подходит.
Как это ни банально, единственной нашей сильной стороной является интеллектуальный потенциал: уровень образования, креативность мышления специалистов, мощный багаж научных разработок и относительно низкая стоимость такого рода труда. Почему же нам пока не удается его реализовать?
Тут есть два основных момента. С одной стороны, российские компании не обладают достаточной финансовой мощью и опытом для построения собственной сбытовой сети. С другой стороны, работа по созданию интеллектуального продукта строится у нас по сырьевому сценарию. Мы хорошо делаем функциональную начинку, но доведение ее до состояния товара у нас практически не происходит. Поэтому вот уже 10 лет повсеместно процветает скупка по дешевке интеллектуального сырья, а наши марки на рынке не известны. Идти по пути Индии или Малайзии мы не можем просто потому, что у нас нет такой многочисленной дешевой рабочей силы. Но и для нас есть подходящая ниша там, где требуется серьезный запас фундаментальных знаний. Она пока свободна, но времени, чтобы ее занять, у нас не очень много.
На какие рынки нам выходить? Еще полтора года назад значительная часть инвестиций в построение сбытовой сети была сосредоточена в США, потому что это самый крупный рынок. Но на нем слишком велика роль финансово раздутой маркетинговой составляющей, поэтому для нас он малодоступен. Для нас гораздо более интересный объект размещения инвестиций в первичное проникновение на рынок - Европа, в первую очередь страны Северной Европы, Германия, Великобритания, страны Бенилюкс.
Что касается “Электронной России”, то эта программа, конечно, дело внутреннее, но она очень важна и для выхода на внешний рынок. Она может стать скелетом, вокруг которого и выстроится взаимодействие бизнеса и государства. Кроме того, она является очень позитивным фактором для работы с иностранными заказчиками и инвесторами. Роль “Электронной России” не в том, что на нее выделен бюджет, а в первую очередь - маркетинговая и структурообразующая.
Еще несколько слов по поводу подготовки кадров для бизнеса. Математиков, физиков достаточно, не хватает подготовленных финансовых, экономических менеджеров с отраслевым уклоном. Но такие центры подготовки специалистов уже появляются и развиваются, тем более что для перепрофилирования на отраслевую специфику достаточно пяти-шести месяцев. Для себя мы готовим кадры с помощью двух институтов - Высшей школы экономики и Физтеха (по экономическому направлению). Они начали строить большие региональные сети, это получило отражение в федеральных целевых программах. Так что здесь, мне кажется, каких-то серьезных проблем нет.
Александр Дынкин: А какие меры регулирования - налогового, амортизационного, таможенного - вы считаете необходимыми. Или вам ничего не нужно?
Ольга Ускова: Конечно, нужно. Но бизнесы разные и согласовать их усилия сложно. Одни перевозят коробки через границу, поэтому их волнуют таможенные правила. Они работают с депутатами, которые составляют соответствующие законы. Если через границу перевозится услуга, то таможня не так волнует. При перевозке услуг волнует другое - например, заберут парня в армию или нет, как добиться отсрочки от призыва через Российскую Академию наук. Все наши сотрудники призывного возраста. Мы устали от серых схем бизнеса. Инвестор требует “обеления”, потому что он не может контролировать процесс, а государству нужны налоги. Поэтому здесь бизнес и государство просто обязаны достичь некоторого компромисса.
Но есть еще один важный общий вопрос - мотивация заказчика. Внутри страны мы знаем, как нам мотивировать клиента. Существует масса всяких способов, начиная от систем карьерного роста и улучшения производства, кончая самыми примитивными. А при работе с иностранными заказчиками нам нужна помощь государства, причем в довольно жесткой форме. Например, некоторая компания хочет продавать на нашей территории свои телефоны. Значит, ей нужно твердо сказать: “Хорошо, но для получения лицензий вы должны 30% ПО для своей продукции заказать у российских программистов”. Подобная мотивация убийственно проста, и китайцы работают по такой схеме довольно давно. Знаю, это противоречит нормам ВТО, отсюда у меня двоякое отношение к вступлению в эту организацию.
Анатолий Карачинский
Анатолий Карачинский, президент группы компаний IBS: Чтобы выйти на рынок, создать свой продукт, продать его, организовать рынки сбыта и т. д., нужна серьезная индустрия. На мой взгляд, сегодня у нас индустрии информационных технологий не существует, так как у нее нет капитала. У нас есть, наверное, единственный актив, да и тот за последние десять лет сильно поистощился: это наши интеллектуальные ресурсы, которые, надо отдать им должное, имеют одно несомненное достоинство - более или менее фундаментальное образование. И все. У наших ИТ-специалистов нет никакого опыта, они никогда не занимались бизнесом, у большинства из них совершенно искаженная мотивация, исключающая стремление зарабатывать деньги или участвовать в бизнес-процессе.
Сегодня наша задача-минимум - начать зарабатывать деньги и потихонечку накачивать мышцы для “боевых действий”. Тут у нас есть два варианта. Первый - на внутреннем рынке. Мы идем по этому пути уже 15 лет и видим результат: на рынке слишком мало компаний, которые смогли заработать деньги. Боюсь, что в ближайшие годы мы не сможем получить и западные инвестиции в сколько-нибудь приличных объемах (точечные инвестиции будут, но они радикально на ситуацию не повлияют).
Остается второй путь - заработать деньги на мировом ИТ-рынке. Тут положение еще три года назад казалось совершенно безнадежным. Однако в последнее время мое отношение к этому варианту развития рынка изменилось. На самом деле мы в очень хорошей ситуации, так как можем копировать мировой опыт тех, кто успешен, а не идти собственным неизведанным путем. Один из самых успешных примеров - Индия, и я сегодня не вижу каких-то других моделей, позволяющих заработать деньги.
Мы очень много слышим о перспективах экспорта вооружений. Так вот весь мировой рынок вооружений - 30 млрд. долл., из которых Россия имеет 4 млрд. долл., причем часть из них - не в виде денег, а в виде всяких межправительственных соглашений и т. д. При этом у нас продажей вооружения занимается огромное число людей, половина членов правительства и лично президент лоббирует эти международные соглашения. А потолок для нас (в самом лучшем случае) 5 млрд. долл.
Объем мирового рынка программного обеспечения, по самым скромным подсчетам, - 120 млрд. долл. Из них более 30 млрд. - это деньги, которые делят между собой порядка пятнадцати стран из категории “развивающиеся” во главе с Индией. Где-то 10-е место занимает Россия. Пока мы с вами спорим о том, следовать ли нам этой модели, в нашей стране больше 20 000 человек работают на западные компании и уже сегодня приносят России около 400 млн. долл. в год (зарплата, аренда помещения, покупка оборудования и пр.).
И если процесс будет развиваться по своему нынешнему, естественному сценарию, то, я уверен, к 2004 г. мы получим миллиард долларов. А ведь мы сегодня могли бы побороться (например, скоординировав действия), тогда в 2004 г. будем иметь, может быть, два миллиарда. Конечно, это не 5 млрд. долл., но и затраты со стороны государства на получение этих денег существенно ниже, перспективы - гораздо оптимистичнее. К тому же нужно учитывать, что нам благоприятствует современная геополитическая обстановка. (Это “везение” с горьким привкусом, потому что связано с событиями 11 сентября - многие наши реальные конкуренты оказались в зоне “риска”, что отражается на их продвижении на мировой рынок.)
Что будет, когда мы накопим капитал, следуя индийской модели? Возможны два сценария. Первый: мы можем реализовать модель, принятую Израилем, Норвегией, Финляндией. Накопив капитал, мы инвестируем его в науку, в разработки, у нас появятся продукты, мы научимся выходить с ними на западные рынки и отвоевывать новое пространство. Второй сценарий: мы можем стать центром разработок, как это сделали Тайвань, Южная Корея. Сейчас, оказывается, больше 30% научных прорывов и новых технологий рождается не в Европе и Америке, а там. Правда, очень часто они преобразуются в продукты, продаваемые через американские компании, но это уже просчет местных правительств. Ведь реализация такого сценария - абсолютно государственная задача.
Александр Шубин: Я хотел бы сказать несколько слов об “Электронной России”. Реализовать ее будет совсем непросто. В Москве в рамках программы построено “кольцо”, которое должно объединить Белый Дом, Кремль, Государственную Думу, Совет Федерации и министерства и ведомства. Это кольцо готово, осталась “проблема последней мили”. Ее сформулировали следующим образом: ты - министр, ты и дострой у себя “последнюю милю”. Подключайся и будешь видеть, у кого какой документ находится, кто “нолик пририсовал”, кто его под стол замылил. И все это в режиме реального времени. Но столкнулись с колоссальным сопротивлением чиновников среднего звена. Так что данное решение сегодня блокируется.
И если эти препятствия не будут преодолены, в том числе усилиями общественности, к концу года мы будем иметь очередные уголовные дела по реализации федеральной целевой программы. А она действительно может стать неким скелетом, на котором потом нарастет мясо. Либо не нарастет - все будет зависеть от нас, как мы будем за этим остовом ухаживать. Может и ничего не вырасти.
