ПРОДОЛЖАЯ ТЕМУ
Статья Игоря Лейко, опубликованная в PC Week/RE № 17/96, с. 56, - уже не первая публикация еженедельника на тему русской компьютерной терминологии. Она вызвала у меня двойственное чувство. Конечно, автор совершенно правильно возмущается неконтролируемым расползанием компьютерного жаргона. Мне случилось как-то услышать фразу, которая поразила мое воображение: "Надо засетапить шестерку с дистрибута, отапгрейдить до шесть - двадцать два и перебутиться". Оба собеседника - и тот, кто это сказал, и тот, кто его слушал, - отлично поняли друг друга (как, полагаю, и большинство читателей PC Week/RE), при этом оба были убеждены, что говорят по-русски. Этот "птичий язык" сродни студенческому арго, а как известно, студенты никакие вещи не называют своими именами.
Это, конечно же, крайность. В литературном языке подобные конструкции столь же дики, как слова "тусовка" и "кайф" (или уже нет?). Однако, борясь с жаргоном, не удушить бы язык. Игорь Лейко почему-то считает, что во фразе "программа устанавливается в новый каталог" намного больше русских слов, чем во фразе "инсталляция софтвера производится в новую директорию". На самом деле слова "программа" и "каталог" не более русские, чем "софтвер" и "инсталляция", только попали в наш язык раньше. Вторая фраза плоха не переизбытком иностранных корней, а стилем - это типичный, классический канцелярит.
К сожалению, за последние семь десятилетий русский технический язык был основательно загажен псевдоучеными конструкциями, неточным употреблением заимствованных слов, диалектизмами и просто безграмотными оборотами. Ушли в прошлое ясность мысли, четкость формулировок и выразительность фраз, которые отличали лучшие образцы научной литературы прошлого века (почитайте хотя бы труды академика Крылова). Язык стал нетерминологичным.
Терминологичность, то есть способность называть предметы, действия и явления одним точным словом, была вытеснена из языка полуграмотными "специалистами" вроде чеховского персонажа: "Они хочут свою образованность показать и все время говорят о непонятном". Эти люди, не получившие систематического образования, но нахватавшиеся верхов на рабфаках, думали, что прослывут культурными и учеными, если не будут говорить просто и доступно.
В эпоху застоя всеобщий страх чиновничества перед живой мыслью и смелым, образным словом довел русский технический язык до полного маразма. Взять хотя бы терминологические ГОСТы семидесятых - восьмидесятых годов. Чего стоит одна эпопея с заменой крамольного термина "штекер" (иностранщина!) сначала на "разъем", а затем, почему-то, на
"соединитель"!
Многие понятия, отсутствовавшие в отечественной практике, заимствовались вместе с импортной техникой. Возникала необходимость как-то их называть. То ли от лени и недомыслия, то ли из осторожности, то ли из ложно понятого стремления к точности чаще всего вместо терминов для обозначения этих понятий использовали описательные словосочетания: computer - электронно-вычислительная машина, mainframe - ЭВМ коллективного пользования и т. п. Длинные и неудобные, такие словосочетания не приживались в языке. Их заменяли то на транслитерации, то на сокращения. В живой речи возникали и настоящие термины, "сделанные" по всем правилам русской терминологии. (Один из лучших, по-моему, - "дисковод", настоящее хорошее русское слово, которое постепенно вытеснило гостированный "накопитель на жестких/гибких магнитных дисках".)
Конечно, сейчас стало гораздо свободнее: пиши как хочешь. Свободы даже слишком много (и тут я согласен с Игорем Лейко) - кое-кто стал писать "как слышится", игнорируя правила русского языка. Тем не менее находятся редакторы, которые и сейчас требуют заменять, например, вполне терминологичное и уже общепринятое словосочетание "чиповые технологии" на суконное "технологии пластиковых карточек с микросхемой". Вероятно, слово "микросхема" кажется более русским, чем "чип" потому, что содержит греко-латинские, а не английские корни.
В транслитерации иностранных терминов нет ничего плохого. Пожалуй, более половины технических терминов, воспринимаемых сейчас как неотъемлемая часть русского языка, образовано таким способом: "рашпиль", "фланец", "суппорт", "транзистор" и т. п. Когда меня пытаются заставить писать "видеоконтрольное устройство" вместо "дисплей", я обычно спрашиваю, как тогда называть рельс - "железная балка специального профиля"? Я категорически не желаю называть Интернет-провайдера "организацией, предоставляющей услуги по подключению клиентов к сети Интернет". Это длинно, скучно и утяжеляет текст.
Хотим мы или нет, но основной прогресс в информационных технологиях совершается не в России. Этому есть объективные причины, и главная из них имеет отношение к двум экономическим параметрам: валовому национальному продукту на душу населения и доле этого продукта, направляемой на научные исследования. Поэтому новые технологии приходят из англоязычных стран (точнее, страны) и приносят с собой англоязычную терминологию.
По счастью, способность английского языка к образованию терминов необычайно высока. Нам остается только заимствовать те из них, которые удачны, благозвучны в транслитерации и не вызывают неприятных ассоциаций.
Кроме терминологии Игорь Лейко говорит в своей статье о написании названий зарубежных фирм. По его мнению, в традициях русского правописания - записывать иноязычные названия организаций либо транслитерацией, либо переводом. На самом деле в прошлом веке было принято приводить названия и имена на языке оригинала без какой-либо транслитерации (книги предназначались для образованных людей, владеющих иностранными языками), так что приводимые г-ном Лейко решения диктуются не традициями, а практикой советских послевоенных издательств.
Лет десять тому назад, когда я еще работал в "оборонке", мы проводили специальное совещание органов научно-технической информации нескольких отраслей промышленности, посвященное проблеме транслитерации названий зарубежных фирм и образцов техники. Необходимость в обсуждении возникла потому, что при обмене научно-технической информацией между отраслями иногда было очень трудно определить, об одной фирме идет речь или о разных: транслитерации, сделанные различными авторами, не совпадали. Много было и ошибок. А при вводе информации в автоматизированные системы из-за несовпадения транслитераций сплошь и рядом данные терялись. Мы не смогли тогда добиться, чтобы названия приводились на языке оригинала: все мы понимали, что директора предприятий "оборонки" просто не смогут на совещании где-нибудь в верхах правильно произнести написанные латинскими буквами названия и будет конфуз. Поэтому пришлось ограничиться стандартизацией основных правил передачи иноязычных названий на русском языке.
Сейчас большинство изданий приводят названия на языке оригинала. "И это правильно..." (© М.С. Горбачев). Те, кто придерживается практики, предлагаемой Игорем Лейко, страдают от тех же проблем, с которыми сталкивались и мы. Свежий пример: газета "Финансовые известия" от 14.05.96. В статье "Китайские власти объявили войну пиратам" упоминаются такие экзотические компании, как "Аутодек инк." и "УорлдПерфект эпликэйшнз групп". На той же странице газеты есть заметка о компании "Амакс голд". Попробуйте определить, как пишется ее название в оригинале: Amax или Amacs? И как же искать данные о котировках ее акций в Reuters?
Борьба за "чистоту" русского языка началась еще в первой четверти девятнадцатого века. Аргументы и предложения Сенковского и Шишкова мало отличались от того, что пишет г-н Лейко. История всех рассудила. Русский язык "глотает" заимствованные слова и переваривает их без всякого вреда для себя. Пушкин хорошо это чувствовал и посмеивался над русскими пуристами - вспомним хоть строчку из "Евгения Онегина", вынесенную в заголовок статьи.
Александр Евтюшкин
